Все — одинакового серого цвета.
И на этих четырех тачках мы подкатили к общаге в Жуковском, где тогда еще обитали, тем самым вызвав всеобщий фурор среди студентов и преподавателей.
Четыре новеньких «Москвича» на заднем дворе общежития были не просто автомобилями — они воспринимались как знак, как невероятный и абсолютно тогда непонятный феномен!
Тот же эффект мой новый «Москвич» произвел у подъезда тещиного дома в Коломне и на даче, куда мы с женой и сыном отправились на выходные.
Фурор и непонимание — это мало сказать!
Чем вообще был автомобиль для советского человека в то время?
Личные машины встречались редко и воспринимались как знак достатка и, безусловно, возраста!
В двадцать пять лет в СССР невозможно было купить автомобиль. За ним нужно было отстоять очередь, которая порой тянулась годами. Занять место в ней получалось где-то после сорока — только тогда у тебя могли уже появиться соответствующие деньги.
Да и накопить на машину было очень трудно. Чаще всего, когда очередь подходила, человек собирал нужную сумму в долг по друзьям и знакомым, а потом годами расплачивался.
В общем, иметь автомобиль однозначно считалось верхом престижа!
Вот почему столько непонимания в дачном кооперативе вызвал новый «Москвич», стоящий у домика одинокой инженерши Коломенского КБ, у которой была только дочь-студентка с молодым мужем-аспирантом.
— А как он ее купил? Что, вот так подошел и отдал за нее сумку денег? — спрашивали недоуменно соседи.
— Да, пришел и заплатил! Наличными! — гордо отвечала теща, сама абсолютно не понимая, как такое могло получиться.
«Москвич-2141» часто выходил из строя. В нем все тряслось и барахлило, хотя я этого и не замечал. Тогда считалось, что, если автомобиль ломается, это нормально.
Я ремонтировал его сам. У него то садился аккумулятор, то по дороге на работу начинал дымиться радиатор, рвались какие-то тросы, лопались покрышки, случались мелкие аварии и т.п.
Года через два-три я подарил этот «Москвич» своему шоферу.
Как только появилась новая модель «жигулей», знаменитая тогда «девятка», я тут же ее купил. В этом автомобиле уже ничего не тряслось, но катался я на нем недолго. Деньги тогда зарабатывались быстро, и уже через полгода я сменил красную «девятку» на свою первую иномарку.
Этой крутой иностранной тачкой была «Хонда Сивик» ярко-синего цвета. Небольшая, но имевшая острые формы, она казалась тогда почти спортивным болидом.
Впрочем, и на этой крутой тачке я поездил недолго, поскольку мне тогда уже полагалось авто с водителем.
«Хонда» прожила у нас долго, и постепенно ее хозяйкой стала теща — которой в свои пятьдесят пять пришлось учиться водить машину и сдавать экзамены на права. Без автомобиля она уже не справилась бы с ритмом жизни нашей семьи.
Где-то в это же время всей командой мы решили обзавестись внедорожниками, а так как мы старались выдерживать какое-то равенство, у нас появилось… шесть «Паджеро».
Это были семейные автомобили, и с того времени в команде стал вырабатываться общий стиль. В будние дни каждый ездил на автомобиле с водителем, в выходные — садился сам за руль внедорожника.
Эта «Паджеро» была многострадальной машиной: два раза в ней ночью били стекла и вытаскивали приемник, когда я оставлял ее у квартиры под окном, и в результате — с того же самого места у квартиры на Кутузовском — ее и украли.
Как только мы решили, что мне полагается водитель — а за «этикетом» у нас следил Андрюха, — мы купили «Мерседес 300», это была уже банковская машина. Я пересел с переднего водительского места на заднее, пассажирское. Вскоре на втором переднем сиденье устроился мой первый охранник Славик. Так втроем мы и ездили всюду — до июля 1996-го, когда случился крах банка, — менялись лишь марки «мерседесов».
P.S.
Потом у меня было еще много разных машин. Но именно эти автомобили до сих пор почему-то числятся за мной в коломенском ГИБДД. И мне периодически начисляют по ним какие-то налоги и штрафы, хотя все эти авто давно уже ушли в металлолом…
«Я — Сильвестр» (1993 год)
В 1993 году я все еще сидел в нашем офисе на Большой Тульской. Кабинет, секретарь, коридор и стол охранника перед входом — вот что можно было увидеть, если направляться от моего рабочего места на улицу, — и обратно, если идти ко мне.
Незадолго до этого случая Козырева назначила к нам в московский филиал нового завхоза — и одновременно руководителя службы безопасности — Юрия Евгеньевича. Его ей рекомендовал какой-то тверской безопасник, из «бывших» (то есть из кагэбэшников).
Юрий Евгеньевич как-то налаживал наше хозяйство, следил за покупкой столов и стульев, ну и присматривал за охранниками у нас и в офисах московских отделений. Работа была не хлопотная, проблем у нас не случалось, поэтому мы с ним особо и не пересекались.