И он, не раздумывая, сразу передал свое заявление об уходе с поста председателя совета директоров Тверьуниверсалбанка.
Команда и внутренние устои (1992–1996 годы)
Основной костяк нашей московской команды составляли шесть человек.
Мы учились вместе в одном институте, в Физтехе, да к тому же на одном курсе. Жили в одной общаге, работали в одних «строяках». В общем, мы были давно лучшими друзьями-однокурсниками.
И потому, как только мы начали работать в банке, сразу у нас негласно установилось правило: все поровну. Хоть я и был директором филиала и как бы главным, это не меняло основного принципа — все равны.
Сначала секретарша появилась только у меня, но постепенно секретарями обзавелись все шестеро. Если мы решали брать новые авто, то покупали все вместе. Переходили на иномарки тоже вместе — точнее, начиналось с меня, а потом приобретали машины и все остальные.
Это не был какой-то прописанный текстом регламент, но это была негласная внутренняя установка.
Обычно инициативу по обновлению жилплощади или автомобилей проявлял Андрей. Постепенно он начал у нас за все это отвечать, став директором филиала, когда Козырева повысила меня до своего вице-президента.
Андрей обычно подходил ко мне с фразой вроде: «Негоже тебе ездить самому, вон, посмотри, все банкиры — с “водилами”».
Так у меня появился водитель.
По совету Андрея мы сняли дачу в старом совминовском поселке на Рублевке, а за нами потянулись уже и все остальные.
Собственно, именно через Андрея я и узнал, что есть на свете такая Рублевка. «Пора тебе брать джип, а то несерьезно по выходным ездить на обычном авто. Тебе нужен внедорожник», — говорил он.
И так далее в том же духе.
Андрей стал отвечать за все наши связи с московской деловой тусовкой, за наш внутренний этикет, за хозяйственные и прочие вопросы — такие как безопасность, создание нашей картинной коллекции, корпоративы и прочее.
Он же — наверное, из-за того что был единственным из нас москвичом — стал отвечать и за все наши московские отделения. Где что покупать? Где что арендовать? Поразительно, но Андрей знал в столице всех. Он был не женат и потому в свои свободные вечера встречался и общался со всеми! Именно Андрей постепенно стал обеспечивать все наши московские связи и контакты.
У Лехи и Сереги постепенно появились свои небольшие царства: у первого — валютный департамент, у второго — МРЦ.
Оба эти подразделения быстро увеличивали численность своих сотрудников и вскоре перестали помещаться в нашем первом офисе на Тульской. Почти сразу мы сняли им отдельные площади — там и стали разрастаться их коллективы.
На собственных отдельных площадях и Алексей, и Сергей чувствовали себя абсолютными начальниками — и постепенно там установились какие-то свои отдельные негласные Уставы и Правила.
Скажем, в МРЦ была строгая дисциплина — наверное, из-за военного прошлого Сереги и из-за того костяка, который он привел за собой в МРЦ из Академии имени Жуковского. А вот валютный департамент, наоборот, представлял собой веселое женское царство. Впрочем, и там, и там абсолютными лидерами были Алексей и Сергей.
Игорь стал у нас заниматься приватизацией. Кроме ведения чисто банковских проектов на рынке ценных бумаг, за которые он отвечал формально, мы стали понемногу скупать какие-то предприятия и земли уже для себя.
Мы не считали это тогда самоцелью.
Просто все продавалось очень дешево, и можно было за бесценок купить вместе с землей какую-нибудь фабрику в центре Москвы или участок на Рублевке. Именно благодаря этому, когда случился крах, у нас осталось хоть что-то. Немного, но не ноль.
Виталик со временем стал отвечать не только за департамент ресурсов, привлекавший деньги с межбанка, но и за весь риск-менеджмент банка. Почему-то именно Виталику наиболее благоволила Козырева, и через него она постепенно начала хоть как-то влиять на то, что творилось у нас в Москве.
Контроль лимитов, решения кредитного комитета и вообще надзор за всеми операциями банка и всех его департаментов стали ответственностью именно Виталика.
И так сложилось, что каждый из нас превратился уже в большого начальника внутри банка!
С расширением влияния каждого из нас в банке росли и наши личные амбиции, и постепенно нам становилось тесно.
Прежнее негласное правило равенства начало мешать.
Скажем, я уже не мог легко позвонить Лехе или Сереге и потребовать какой-то отчет, что-то запретить или что-то немедленно остановить. Все время нужно было по-дружески просить, ждать и по сто раз со всеми согласовывать.