Дэвид Рокфеллер был уже довольно стар и слаб, но еще достаточно бодр, чтобы учить всех азам гольфа. Он не поленился каждому из нас показать по одному удару. А в конце приема он стал раздавать всем автографы. Визитки своей я тогда не взял и потому подсунул ему стодолларовую банкноту. Он посмотрел на нее и сказал, что это очень большие деньги и что он не готов их испортить своей подписью. Мы посмеялись, но я его все-таки упросил.
Ту стодолларовую купюру я возил с собой несколько лет как талисман.
После месяца «учебы» Корриган разослал нас по разным штатам США, по разным городам и банкам Америки. Это было реальное и полное погружение в жизнь настоящей Америки, в ее финансовый мир! Кого-то отправили в штат Огайо, кого-то в Оклахому, Техас, Неваду, Массачусетс, во Флориду и Небраску.
Я попал в самый центр – в Нью-Йорк, на Манхэттен, в Chemical Bank.
Это все трудно сейчас представить, трудно понять реальную мотивацию американского банковского истеблишмента того времени.
Зачем им это было нужно? Зачем они так возились с молодыми русскими банкирами?
Наверное, в тот момент не только мы сами были очарованы Америкой, но и она была очарована новой Россией. Старая Америка хотела понравиться молодой России и делала тогда для этого все.
Chemical Bank выделил мне отдельную квартиру на Манхэттене и рабочее место в кредитном департаменте. Президент банка пообедал со мной на собственном этаже небоскреба, познакомил там со всеми руководителями, и каждый отдел стал погружать меня в свою работу: как сотрудники общаются с клиентами, как изучают залоги, как взаимодействуют с адвокатами, как торгуют ценными бумагами.
Но, кроме собственно работы в банке, Корриган решил, что нужно пойти еще дальше – и поселить нас в семьи реальных американских банкиров, чтобы мы увидели, как они живут.
Так я попал в дом Алекса Родзянко.
Он был не только американцем по происхождению и банкиром по образованию, но еще и потомком последнего председателя Государственной думы царской России.
Алекс в тот момент возглавлял в Chemical Bank один из отделов по торговле долгами развивающихся стран, а дома у него была большая семья – шестеро детей. «Отче наш» перед ужином, воскресные службы в православной церкви, где Алекс с детьми пели в хоре! Каждое утро мы с Алексом выезжали к электричке и направлялись в центр Манхэттена на работу, а по выходным была русская церковь, экскурсии на кладбище белой эмиграции, пикники с князьями Голицыными и православными священниками.
А уже где-то в конце этой американской учебы один из заместителей Алекса по отделу долгов предложил мне… облететь Нью-Йорк. Он был пилотом-любителем и управлял небольшим самолетом. Так что в одно летнее воскресенье мы полетели с ним к статуе Свободы.
Вдвоем в кабине двухместного самолета – над Манхэттеном, над всеми этими билдингами и небоскребами!
Где-то над Гудзоном он сказал мне: держи штурвал. И отпустил. Это были невероятные минуты!
Вернувшись в нашу маленькую и низкую Москву – а именно такой она мне тогда показалась после месяца жизни среди огромных небоскребов, – я, конечно, был окрылен увиденным.
Мне хотелось перевернуть мир!
Через несколько лет я прилетел в очередной раз в Нью-Йорк. Было очень рано, около пяти утра. Негр-таксист привез меня к отелю из аэропорта, и я вдруг понял, что у меня нет наличных, чтобы с ним расплатиться. Банковская карточка почему-то не работала, а в портмоне лежала только та стодолларовая купюра с автографом Рокфеллера. И чертыхаясь, я отдал эти заветные сто баксов ничего не понимающему таксисту.
«Переводим деньги из ВЭБа!» (1993 год)
Тверьуниверсалбанк и Сбербанк будут сами снимать деньги своих клиентов со счетов во Внешэкономбанке. Московский банк Сбербанка России и Тверьуниверсалбанк приступают к переводу валютных средств частных лиц со счетов Внешэкономбанка на свои счета (на начало 1993 года валютные средства на счетах в ВЭБ оценивались в 300 миллионов долларов). Раньше держателям валюты во Внешэкономбанке приходилось довольно много времени тратить в очереди, чтобы сдать в ВЭБ заявления о переводе средств на счет в другом банке (до сих пор другим банком был только Сбербанк). Теперь достаточно направить соответствующее заявление в одно из 40 отделений московского Сбербанка или посетить специальный пункт Тверь– универсалбанка.