Что же дальше?
(Вместо эпилога)
Вот так это и «делалось в Ленинграде»… Да не только в нем одном: модель отношений государства (точнее — партии) с подневольной печатью и другими средствами информации, если не считать оттенков «местного колорита», была универсальной и более или менее единой для всех регионов огромной страны. Однако Ленинград все же находился в особом и далеко не лучшем положении. Во-первых, нужно иметь в виду «старый спор столиц между собою», если слегка перефразировать Пушкина (у него, как известно, — «славян»). После переезда правительства в Москву в марте 1918 г. власть ревниво и с опаской стала относиться к «колыбели революции». Началось это с Кронштадтского мятежа 1921 г., рабочей оппозиции 20-х годов, массовой высылки «бывших» из Ленинграда после «Кировского дела» и закончилось, что имеет непосредственное отношение к сюжету нашей книги, ждановским погромом в августе 1946 г. и последовавшим вскоре непомерно раздутым «Ленинградским делом». Не только для Сталина, но и для его наследников Ленинград, снова ставший Петербургом, — город опасный, в котором всегда тлеет недовольство, подспудное стремление восстановить свой столичный статус. Отсюда — крайне настороженное и маниакально-подозрительное отношение охранительных инстанций, цензурных в том числе, к интеллектуальной и художественной жизни города. Зловещая тень постановления ЦК «О журналах “Звезда” и “Ленинград”» 1946 г., несмотря на все «потепления», дамокловым мечом постоянно нависала над любым журналом. Даже в разгар оттепели, в декабре 1956 г., идеологи из ЦК одернули Константина Симонова, который, выступая на одном из совещаний, осмелился сказать, что «наряду с верными» в постановлении «содержатся неверные положения, ориентировавшие нашу литературу и критику на путь лакировки и сглаживания жизненных конфликтов». «Основное содержание постановлений ЦК о журналах “Звезда” и “Ленинград” и о репертуаре драматических театров, — утверждалось в записке Отдела культуры ЦК КПСС с примечательным названием «О некоторых вопросах современной литературы и о фактах неправильных настроений среди части писателей», — совершенно правильно и в важнейших своих положениях сохраняет свое значение. Борьба за высокую идейность литературы, против аполитичности, безыдейности, пессимизма <…> — всё это было и остается важнейшей задачей деятелей литературы и искусства» (ИСПЦ. С. 124).
Лишь в 1988 г., в разгар перестройки, Политбюро смилостивилось. Рассмотрев обращение в ЦК КПСС Союза писателей СССР и Ленинградского обкома КПСС, оно отменило постановление ЦК ВКП(б) о «О журналах “Звезда” и “Ленинград”» от 14 августа 1946 г. «как ошибочное» (Правда. 22.10.1988). В статье отмечалось, что «в указанном постановлении ЦК ВКП(б) были искажены ленинские принципы работы с художественной интеллигенцией, необоснованной грубой проработке подверглись видные советские писатели. Проводимая партией в условиях революционной перестройки политика в области литературы и искусства практически дезавуировала и преодолела эти положения и выводы, доброе имя видных писателей восстановлено, а их произведения возвращены советскому читателю».
Постановление 1946 г., действовавшее в течение более 40 лет, оказало разрушительное воздействие на все стороны культурной жизни страны. На все доводы и аргументы авторов и редакторов, пытавшихся отстоять тот или иной «сомнительный», с официальной точки зрения, текст, следовал исчерпывающий и не оставлявший никаких надежд ответ: «Постановления ЦК пока еще никто не отменял…»
Итак, что же дальше? 29-я статья «Конституции Российской Федерации» 1993 г. гарантировала «каждому свободу мысли и слова», «право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом». Особое впечатление производит пункт 5 этой статьи: «Гарантируется свобода средств массовой информации. Цензура запрещается». События последних 15 лет, впрочем, выходят за рамки нашей книги. Замечу лишь, что распущенные главлитовские органы, как известно, тотчас же возобновили карательную практику в течение трех дней августовского путча 1991 г., возникли как бы из небытия и чиновники бывшего Главлита, вспомнившие свой прежний опыт. На следующий день после очередного сорвавшегося путча, 5 октября 1993 г., в некоторых газетах демонстративно появились белые пятна. Да это и неудивительно, если учесть, что некоторые чиновники расформированного Главлита были «трудоустроены» в Региональные инспекции по защите свободы печати и информации. Вчерашние гонители печати стали вдруг ее защитниками… Красноречивый пример: не раз уже упоминавшийся в нашей книге последний начальник Леноблгорлита Л. Н. Царев, пересевший в начале перестройки в цензурное кресло из кресла сотрудника Отдела пропаганды и агитации Обкома КПСС, был назначен сначала заместителем, а затем начальником Ленинградской региональной инспекции по защите свободы печати. Более того, на должность главных специалистов инспекции им были приглашены Н. Добрынский и Р. Поликарпова, его бывшие соратники по цензурному ведомству.