В конце концов Протагонист обнаруживает потайной ящик и в нем
длиннейшую косу белокурых, почти рыжих волос (заглавный Реликт), которые срезали, видимо, у самого корня (наглядная Синекдохичность) <…> Я был <…> потрясен. От <…> этой поразительной реликвии исходил аромат, почти неуловимый, столь давний (очередное предвестие Временного Транзита), что он казался душой прежнего запаха (ср. аромат, исходивший от ножки мумии).
Протагонист с волнением воображает разные сценарии из любовной жизни былой владелицы волос — любовника, заточение в монастырь, разлуку, месть, смерть, отрезание волос на память (мысленный Транзит в прошлое, Властные Фигуры, Соперники) — и впрямую задается вопросом о фрагментации Возлюбленной (обнажая Синекдохичность Реликта):
Разве не странно, что эти волосы сохранились, тогда как не осталось ни малейшей частицы тела, которое взрастило их?
Он фетишистски сосредотачивается на Реликте (медицинская мотивировка Синекдохического Любовного Контакта), как если бы это была сама Возлюбленная, совершившая Транзит в настоящее:
Коса струилась по моим пальцам, щекоча кожу, прикасаясь к ней какой-то особенной лаской, лаской покойницы <…> Я был растроган <…> Вдруг мне показалось, что она начинает шевелиться, как живая, словно частица души затаилась в ней <…> Я ушел бродить по улицам и мечтать <…> Мне казалось, что я уже жил когда-то и должен был знать эту женщину.
А на помощь символическому Транзиту в прошлое приходит Интертекст — «Баллада о дамах былых времен» Франсуа Вийона, поэта, на пару веков более старинного, чем шкаф и владелица волос[254], причем это стихи о любви поэта к знаменитым красавицам еще более далекого прошлого[255].
Любовный Контакт с Реликтом развивается так, как если бы волосы были не Синекдохой, а полноценной ожившей Возлюбленной.
Я поворачивал ключ в шкафу с таким трепетом, словно открывал дверь в комнату возлюбленной <…> и руки и сердце пронизывала <…> чувственная потребность погрузить пальцы в этот пленительный поток мертвых волос <…> Я всякую минуту чувствовал, что они там, словно это было живое существо, спрятанное или пленное <…> меня обуревало желание <…> болезненно взволновать себя этим прикосновением, холодным <…> сводящим с ума и упоительным.
Я запирался наедине с косою <…> чтобы целовать ее и кусать. Я обвивал ею лицо, я захлебывался в ней. Я любил ее <…> Я больше не мог без нее жить <…> Как-то ночью <…> она показалась мне более мягкой, чем обычно, более одушевленной <…> Я унес волосы в постель и лег, прижимая их к губам, как любовницу <…>.
Мертвые возвращаются! <…> Я держал ее в объятиях, я обладал ею такою, какой она была когда-то в жизни — рослой, белокурой, полной; ее груди были прохладны <…> я покрывал ее поцелуями вдоль той божественной волнистой линии, которая идет от шеи к ногам <…> Прекрасная Покойница <…> Неведомая — возвращалась ко мне каждую ночь <…>
Я гулял с нею по городу, как с женой, и брал ее с собою в решетчатые ложи театра, как любовницу…
Любовный Контакт с Возлюбленной, совершившей — в воображении Протагониста — Транзит из прошлого, достигает апогея (он впервые называет ее женой), но тут в дело вступают Властные Фигуры (неназванные «они» плюс персонаж-психиатр), разлучающие «супругов»:
Но вот ее увидели… узнали… отняли у меня… А самого меня бросили в тюрьму, словно какого-нибудь злодея…[256]
На этом рукопись обрывается — основной сюжет кончается разрывом Контакта и утратой Реликта, взявшего на себя к этому моменту и роль Сувенира. К несчастливому концу подходит и обрамляющий сюжет: Рассказчик слышит за стеной вопли безумного Протагониста.
Казалось бы, всё, — но наступает неожиданный финальный поворот, для которого повествованию и понадобился Рассказчик.
Потрясенный удивлением, ужасом и жалостью, я пробормотал:
— Но… эти волосы… они действительно существуют? (сочувствие Рассказчика к Протагонисту, его интерес к Реликту, начало Контакта Рассказчика с Протагонистом).
Доктор <…> открыл шкаф с <…> медицинскими инструментами и перебросил мне через весь кабинет (пренебрежительно прозаический жест Властной Фигуры) длинную прядь белокурых волос, которая долетела до меня, как золотая птица (Сувенир не утрачен и достается Рассказчику, который описывает его столь же поэтично, как Протагонист, знаменуя развитие Контакта).
254
Франсуа Вийон (1431–1463) прожил 32 года — столько же, сколько Протагонист до своего сумасшествия; не исключена также игра с хрестоматийным возрастом Христа (33) и автора новеллы в год ее написания (34); кстати, именно с 1884 года Мопассана (который уже болен сифилисом, а в 1893‐м умрет в психиатрической клинике) начинают преследовать нервные припадки.
255
Подразумеваемым Интертекстом можно считать одноименное с мопассановской новеллой стихотворение Шарля Бодлера, вошедшее во 2‐е издание «Цветов зла» (1861; переводилось на русский П. Якубовичем, Эллисом (Л. Кобылинским), В. Шершеневичем и другими (в основном как «Шевелюра», реже как «Волосы»).