Я хрюкнул – это с моим охрипшим горлом непроизвольно вместо смеха вышло.
- Галина Николаевна…
- Всё. Без разговоров! Иначе уволю!
- Угу, без рОзговоров, Рогозина, - я буркнул это себе под нос, но она услышала. В следующую секунду по её лицу я понял, что вот-вот перегну палку. И начал послушно пить. А чего делать-то ещё было?
Алтей этот – дрянь на вкус ещё та. У меня оставалось последнее средство.
- Галина Николаевна, а можно чуть-чуть сахару добавить? Или хотя бы ещё мёду? – жалобно так вышло, тоненько, сипло. Полковник кивнула и отвернулась к шкафу. А я тем временем, как последний хулиган, выплеснул полкружки на диван. По обивке расплылось тёмное пятно, я быстренько прикрыл его краем пледа.
Когда Рогозина снова подошла к столу с баночкой мёда, я с невинными глазами держал кружку у губ и делал вид, что пью.
Она добавила в настой ложку мёда, размешала и поставила баночку на стол. Села рядом со мной – с той стороны, где пятно! – сняла с моей шеи тёплый платок.
- Ну-ка, давай мы с тобой лимфоузлы посмотрим…
Она щупала моё горло – или шею, не знаю я, где там какие миндалины расположены, - а я всё боялся, как бы она мокрого не заметила. Но она, видать, так за день умоталась, что уже ничего, кроме больного меня, и не воспринимала.
- Ну конечно, увеличены… Рот открой… К свету повернись, вот так…
Мне было дико непривычно наблюдать картину «доктор Галина Николаевна», и не наблюдать даже, а участвовать в постановке в качестве пациента. Но вот осмотр был закончен, и я снова остался один на один к жидкой гадостью.
Рогозина всё так же сидела рядом – правда, откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. А я импровизировал: кашлял, чихал, сморкался, хлюпал носом – и за всем этим потихонечку (ну не зря ж я Тихонов!), капля за каплей, выливал муть под стол. Держал кружку краешками пальцев и, едва наклонял, как тоненькая струйка капала на пол и на колени…
Отвара оставалось уже совсем чуть-чуть, когда я спалился.
Это было ужасно, даже вспоминать не хочется. Одно скажу: прооравшись, Рогозина заварила новую порцию и неусыпно наблюдала за мной, пока я не выпил всё до последней капли. Потом снова запеленала меня в платки и уложила на диван, а дальше я уже не помню. Кажется, я уснул, и во сне видел, как она поёт мне колыбельную.
*
Так что сейчас, глядя, как она плачет, раскачивается и совершенно не по-рогозински хлюпает носом, едва удерживая какой-то стакан, я понимал, что это значит.
Всё просто. Это значит, в стакане находится что-то такое, что её заставляют выпить, но что пить ей совершенно не хочется. Думай, Тихонов, думай. Думай, что ты можешь сделать!
========== Как посмотреть ==========
- Мразь! Мразь!!! Сволочь!
Он ворвался в кабинет. Страх сжимал горло, он не мог заметить, как расширились от ужаса и удивления её глаза.
- Ненавижу вас! Ненавижу!!!
Его взгляд бы страшный, почти нечеловечий. Он бросился к остолбеневшей Рогозиной, едва перешагнув порог. Рванулся к ней, словно желая ударить, опрокинуть, убить. Но всё продолжалось только секунду; через мгновенье Тихонова прижали к столу.
- Кто такой?
- Рогозина, кто это?!
Но её ответа не требовалось. Требовались действия. Иван отвлёк их, дав ей такие нужные секунды. Стакан наклонился, и она почувствовала, как намокли колени.
- Мразь! – ещё раз выкрикнул Иван и затих. Голова гулко стукнулась о столешницу.
- Ну так кто это? – медленно оборачиваясь, спросил мужчина в маске. – Кто вас так ненавидит, Галина Николаевна?
- Я посадила его… Несколько лет назад.
- Как интересно. Я смотрю, вы закончили? – кивая на опустевший стакан, улыбнулся он. – Расскажите, время у нас есть. Перед тем, как уснёте. И хватит уже плакать, в самом деле. Раздражает. Ну, давайте, рассказывайте об этом вашем преступнике.
***
- …Ну, давайте, рассказывайте об этом вашем преступнике.
Рогозина вдохнула, подавив всхлип.
- Это хакер. Взламывал счета крупных промышленных компаний. Крал деньги.
- Большие?
- Да.
Ты видел, как дрожат её руки. Она подняла какую-то бумажку со стола, вцепилась в неё, только чтобы унять дрожь. При этом продолжала говорить, продолжала тянуть время, отвлекая внимание – теперь уже от тебя. Вряд ли им захочется оставить тебя в живых. Как и кого-нибудь в этой комнате.
- И что? Почему делом хакера занималась ФЭС?
Ты не расслышал ответ: кто-то стащил тебя со стола. Постарался расслабить мускулы, повиснуть в чужих руках, как кукла. Пусть думают, ты без сознания. Так выгоднее. Так проще, признался себе через несколько минут; ты не смог бы держать оборону, как делала это Рогозина.
Ты надеялся, она всё поняла и воспользовалась моментом. Ну не приняла же она твой крик всерьёз! Это было лучшее, что ты смог придумать за пару секунд, неожиданность – лучшая попытка отвлечь, не только её, но и ваших врагов. Надеялся, это даст вам больше времени. Угадал.
Это было лучше, чем просто ворваться с воплем и упасть подрубленным, как Андрей или Николай Петрович. Ты только боялся: вдруг она не придумает, что делать дальше.
Галина Николаевна всё говорила; ты не видел её, но по голосу казалось – она задыхается от слёз. Было страшно. Так страшно, что сердце вдруг пропустило удар: а что, если она не успела вылить всё? Что, если она всё-таки выпила это?.. Что, если…
Она заговаривала им зубы. Твоё преступление десятилетней давности обрастало подробностями, которых не было, деталями, о которых ты узнавал только теперь. Она придумывала их на ходу, благословляя, наверное, весь свой огромный опыт криминальных расследований.
Это было так странно – слышать, притворяясь бесчувственным, как она обвиняет тебя в том, чего не было. Как она подыгрывает твоим оскорблениям, говоря, что ты воришка, талантливый бессовестный воришка, и именно поэтому она взяла тебя в ФЭС.
Никаких принципов, говорила она. Он запросто вскроет базы, прочтёт личную переписку, взломает противопожарную систему где угодно, если это потребуется. Подключится к внутренним камерам секретных служб. Для него нет барьеров, никаких. Он бесценен для меня. Он мне отвратителен.
Ты сжимался в своём углу, думая: а ведь так оно и есть. Ты не гнушался ничем, если того требовало дело. Ты лез в самую грязь – с её молчаливого согласия. С её подначки, если на то пошло. Ведь так оно и есть.
А последняя фраза, о том, как ты ей… - проглотил комок в горле; даже в мыслях трудно было это произнести - отвратителен, - тоже правда?..
Она говорила об этом так уверенно. Ты рискнул приоткрыть глаза, на самую малую секунду, посмотреть на неё, пока не начал верить, что она тебя ненавидит…