- Тебе говорили, что ты красивая, когда в гневе?
Что, простите? Я здесь распинаюсь, митингую, даю ему указания, а он откинулся поудобнее, словно в кинотеатре, на спинку кресла, голову набок повернул и изучает меня. Лёгкий румянец появляется на моих щеках, когда рука Марка Леонидовича касается моей шеи, а я просто молчу и наблюдаю, как мужчина склоняется ко мне, и в это раз его поцелуй совершенно другой: не такой настойчивый и опасный, как утром. В этот раз он дает мне возможность отстраниться, но я почему-то это делаю не сразу. Оправдываю себя тем, что он застал меня врасплох. Или обманываю себя?
Отворачиваюсь, поджимаю губы и злюсь на него, на себя, да вообще на всё, что связанно с этим мужчиной. Я схожу с ума! Я его не понимаю!
- Ты разве не понимаешь, что сделал только хуже? Как мне потом в глаза родне смотреть? Что я им скажу потом, когда наша проблема будет решена? Они же, скорее всего, радуются за меня, мама устала локти себе кусать, переживая за меня. Ты понимаешь, что ворвался в мою жизнь, разрушив её до основания уже тем, что я теперь совершенно одна.
- Я не виноват, - Марк Леонидович похоже психует, садится ровно и склоняет голову на руль.
И мне ему верить? Я запуталась. А составить логическую цепочку в подобном состоянии я не могу: голова не варит.
- Тогда кто мог так поиздеваться? Это явно тот, кого ты хорошо знаешь, он имеет доступ к твоим документам, он смог взять мой паспорт, провернуть это дельце, не боясь наказания. Только не учёл одного: он влез на приватную территорию, и я этого так просто не оставлю. И я почему-то думаю, что ты уже прекрасно знаешь, кто это сделал, просто у тебя есть какой-то мотив блефовать.
Черкасов горько хмыкнул, покачав головой, шумно выдохнул и обратно откинулся на спинку кресла. Похоже, в его голове тоже всё вверх дном, но парень держится.
- Я не дам тебе развод.
- Что, прости? – Моя челюсть едва не касается пола.
- Я не смогу дать тебе развод, даже если бы сильно этого хотел. И я не могу пустить на всеобщее обозрение, что нас женили без нас.
Сверлит меня пристально, ждёт от меня умозаключения. Я туго, но соображаю. Понятно, то есть! Ничего не понятно!
23 глава
Марк
Заинтересованные взгляды пассажиров никоим образом не задевают меня. Довольно неприличные комментарии доносятся к моим ушам. Странные люди, озлоблённые. Их совершенно не смущает то, что я насмешливо рассматриваю их лица, пытаясь сформировать в голове для себя ответ: зачем всё это им?
Маргарита не спешит выходить из салона, вижу, что сидит и смотрит с равнодушным видом в противоположную сторону, изучая в окне местные достопримечательности. Я прекрасно понимаю её чувства, но отступать не готов. Не часто прилетает в гости «волшебник на голубом вертолете». Отрываюсь от машины, решив, что людям нужна свежая порция «мимимишек». Тьху ты, Черкасов, такое скажешь!
Смешная, не спешит покинуть автобус, затрагивает водителя. Детка, ты жестока к людям, ну же, зеваки в предвкушении.
Ловлю девушку в объятия, в голове – моментальное потемнение, а в носу щекочет цветочный аромат её духов. Дурею, прижимая Маргариту к себе, а она нос воротит.
Бесит этот факт – безумно. Видимо, это отношение сильно ранит мое эго. Ничего подобного в моей холостяцкой жизни не было. К хорошему быстро привыкаешь, а я привык к неуёмному женскому вниманию.
Когда-то, очень давно, ещёе в универе, курсе на втором, одна хорошая девушка мне сказала, защищая подругу от меня – сердцееда.
«Она приходит тогда, когда ей совсем не ждёшь. Она не всегда справедлива, чаще – разрушающая. Мы неподвластны этому, это не программа, которую удалил из памяти компьютера и живешь припеваючи.
Все намного сложнее в жизни, потому что мы – люди, а не долбанные железяки. Черкасов, когда-то и тебя в жизни, хотя бы раз настигнет ОНА, и ты всеми фибрами души почувствуешь не привычную похоть, секс и прочие плотские желания и утехи, ты осознаешь, что этого человека ты готов носить на руках и отдавать всего себя».
Я был слишком легкомысленным и не внял словам подруги, влюбленной в меня девушки. Именно потому, что много видел, слышал, понимал, я был рад, что все мои отношения не заканчивались чем-то серьезным. Я быстро остывал, уходил, не оборачиваясь назад, когда понимал, что эмоции с этим человеком себя исчерпали.
И вот символичные тридцать три. Казалось бы, что ещё нужно для счастья? Я имею в этом возрасте столько, что не у каждого получается к старости. И, казалось бы, радуйся, ты можешь что угодно. И тут – опа и какой-то застой. С каждым днём ловишь себя на мысли, что где-то, что-то проходит мимо тебя. В людных местах чаще обращаешь внимание не на ярких красоток, тут же готовых закрутить с тобой, только свисни. Нет, ты смотришь на таких же мужиков как ты, они идут со своей второй половиной, ведут детей, их лица - счастливые. И вдруг осознание – ты всё это время любил только себя. Родители не в счет - это святое. С каждым новым грёбанным днём осознаешь - к чему эта гонка? А приносит ли тебе удовольствие то, чем ты сейчас живешь? Мне сейчас кажется, что не каждый меня поймет. Соглашусь, так же, как я не каждого готов понять в той или иной ситуации.