За эти предварительные услуги Гитлер был обязан терпимо отнестись к переходному кабинету. Однако гитлеровская тактика исключала какие-либо обязывающие обещания. В высокопарной декларации, полной общих мест, Гитлер лишь намекнул, что может еще малость повременить с осуществлением своего требования «всё или ничего». Шлейхер, истолковавший это как обещание терпимого отношения к переходному кабинету, остался доволен.
Дабы «отмыть» руководящего милитариста Шлейхера и всю его касту от позорного пятна — неоспоримо доказанного сообщества с Гитлером, от вины за создание «третьего рейха», буржуазная историография разглагольствует о попытке «укрощения» фашизма, будто бы генерал хотел привести к власти, так сказать, «очищенного» Гитлера, готового на компромисс с другими правыми партиями. А поскольку 30 июня 1934 г., в «ночь длинных ножей», генерал был подло убит гитлеровскими бандита-ми-эсэсовцами, легенда об «укрощении» призвана оправдать военщину: мол, коварный хищник вдруг вырвался из клетки и в ярости загрыз своего укротителя.
Однако подобные преследующие вполне определенную цель легенды не имеют ничего общего с исторической истиной. Напротив, непреложный факт таков: стратегическая цель германских милитаристов (Шлейхер служит здесь символом всего этого общественного слоя) заключалась в том, чтобы (как сформулировано в одной новейшей буржуазной сравнительно трезвой исследовательской работе о рейхсвере) «военным и экономическим образом обеспечить» германскому империализму «континентально-европейский, а в отдаленном будущем и мировой статус»38. Иначе говоря, эта цель в принципе ничем не отличалась от целей фашизма. Осуществление ее предполагало в качестве предварительного условия (как это констатирует цитированный выше автор) «политику насилия внутри страны», реализация которой в 1932 г. стала «решающей проблемой», ибо далеко зашедшее тайное вооружение не могло во внутриполитическом, финансовом и внешнеполитическом отношении продвигаться вперед «на веймарской основе»39.
Таким образом, и в этой области наблюдалось далеко идущее совпадение взглядов Шлейхера и нацистов. Поскольку фашисты располагали организациями и техническими средствами, необходимыми для проведения такой политики внутри страны, было вполне естественно, что Шлейхер, как он впоследствии не раз подтверждал (например, в письме в газету «Фоссише цайтунг» 30 января 1934 г.), длительное время содействовал назначению Гитлера рейхсканцлером. Это доказывается всеми его переговорами, договоренностями и инициативами, а также не в последнюю очередь тем, что Гитлер впоследствии без всяких опасений взял в свое правительство пять из тех десяти министров, которых Шлейхер в конце мая 1932 г. протолкнул в правительство Папена.
«Особенностью» разработанного Шлейхером плана ступенчатой передачи власти фашизму было следующее. Во-первых, при помощи парламентских средств, методами утонченного удушения, имевшего решающее значение для антифашистского единства действий тех широких масс, которые находились под социал-демократическим влиянием, как можно более осмотрительно подвести Гитлера к правительственной власти. Во-вторых, использовать необходимое для того время с целью укрепить господствующие позиции прикрывающего весь этот процесс рейхсвера, а следовательно, и собственное положение. Таким образом, мнимое «укрощение» выливалось в гарантирование минимального риска при установлении диктатуры. Образно говоря, мнимый «укротитель» сделал все для того, чтобы изготовившаяся к прыжку «бестия не сломала себе шею в этом прыжке».
На первых порах казалось, что план Шлейхера осуществляется. 3 мая правительство Брюнинга пошатнулось из-за отставки министра экономики Германа Вармбольда, представителя «ИГ Фарбен». 12 мая пришлось уйти в отставку с поста министра внутренних дел и Тренеру, произнесшему в рейхстаге речь с оправданием запрета СА. Геббельс записал в своем дневнике: «Кризис развивается дальше согласно программе». Всем было ясно: в ближайшие дни, самое большее через две-три недели, Брюнинга сменит открыто профашистский канцлер.