Это мнимое противоречие лишь частично объясняется стремлением фашистов обеспечить как можно более благоприятные возможности для своей деятельности. В нем в первую очередь отражалось двойственное отношение нацистов к существующему государству, в свою очередь порождавшееся двойственным политическим обликом самой Веймарской республики. Ведь, несмотря на весь свой демократический антураж и парламентарный фасад (т. е. те ее стороны, которые проклинались и атаковались правыми экстремистами), эта республика в своей как внутренней, так и внешней политике была насквозь империалистическим государством, т. е. орудием осуществления общих интересов традиционных господствующих элит, орудием угнетения трудящихся.
А отсюда вытекало, что, когда эта буржуазная республика более или менее выполняла свою угнетательскую функцию, невзирая на некоторые парламентарные ограничения, когда она осуществляла на практике антикоммунизм, преследовала демократические устремления и назначала в качестве своих исполнителей власти таких политиков и чиновников, которые считали демократическую драпировку вредной и стремились отбросить ее, фашисты по большей части — пусть и молчаливо — ее признавали.
Это наиболее отчетливо выражалось в том, что руководство НСДАП старалось установить контакт и сотрудничество с теми государственными институтами и органами, а также представителями властей, которые (действуя внутри государственного аппарата) вели дело к уничтожению всех буржуазно-демократических завоеваний. В этом смысле особенно показательно отношение фашистов к рейхсверу.
К числу наиболее враждебных республике ее вынужденных слуг принадлежали баварский министр-президент (премьер-министр, — Персе.) Кар и многие высшие административные чиновники этой земли, например мюнхенский полицей-президент Эрнст Пёнер, который даже вступил в НСДАП. И вполне естественно, что различные функционеры нацистской партии, среди них и Гитлер, уже вскоре после смены правительства в Баварии объявились у Кара, чтобы успокоить его насчет «опасности» своей псевдосоциалистической демагогии и таким образом положить начало координации контрреволюционной деятельности как в баварских государственных канцеляриях, так и на улице.
Об этих связях говорится в письме, которое уже тогда небезызвестный в министерских кругах член «Общества Туле», будущий секретарь «фюрера» Рудольф Гесс в мае 1921 г. направил Кару в связи с подготовкой его второй беседы с Гитлером. Из письма ясно видно, какими аргументами нацисты стремились зарекомендовать себя в глазах обладавшего властью представителя правящего класса (а впоследствии и одного из руководителей этого класса).
Прежде всего они заявляли, что без социальной и псевдосоциалистической демагогии привлечь рабочих на сторону контрреволюционного движения невозможно. Во-вторых, эта демагогия, если пользоваться ею ловко, не столь уж опасна, как кажется на первый взгляд. «Главное, — писал Гесс, — Гитлер убежден в том, что новый подъем осуществится лишь в том случае, если удастся вернуть к национальному делу крупную массу, особенно рабочих», а это можно сделать, только действуя совместно с национал-социализмом. Далее Гесс намекал, что гарантией надежности нацистов является поддержка НСДАП рейхсвером, а также расхваливал успехи нацистской массовой пропаганды. Письмо заканчивалось многозначительным заверением: «Ваше превосходительство может безусловно доверять Гитлеру. К тому же Гитлер умеет держать язык за зубами, в чем я сам убедился».
Укрепление этих многообразных, хотя порой еще и нестабильных связей усилило решимость «фронтовых солдат» окончательно забрать руководство НСДАП в свои руки путем внутрипартийного переворота. Ситуация казалась благоприятной, поскольку в результате всеобщей забастовки рабочих Мюнхена 10–12 июня 1921 г. в ответ на убийство председателя фракции Независимой социал-демократической партии (НСДПГ) в баварском ландтаге Карла Гарайза в городе возникла своего рода атмосфера гражданской войны. К тому же две недели спустя под давлением держав-победительниц, осуществленным через имперскую власть, баварское правительство оказалось вынужденным распустить выросшую из так называемых отрядов «гражданской самообороны» (давно запрещенных во всей остальной Германии) военизированную организацию Эшериха («Оргэш»).