О результатах этих тайных совещаний и иных акциях Гитлера можно судить по многим высказываниям, инициативам и событиям. В переписке промышленно-финансовых магнатов все более недвусмысленно появляются высказывания, подобные изречению директора Дрезденского банка Вальтера Бернхарда. В октябре 1931 г. он заявил: «Дело не пойдет на лад до тех пор, пока не явится наконец некий малый, который с железной энергией осуществит необходимое»6.
В союзе с юнкерами и другими реакционными аристократами крупные концерны теперь уже прямо обратились к рейхспрезиденту с требованием назначить Гитлера рейхсканцлером. Правда, под этим первым известным ходатайством, поданным Гинденбургу генералом в отставке Рюдигером фон дер Гольцем (председателем «Союза германских офицеров» и «Объединения отечественных союзов») 27 июля 1931 г., самые громкие имена германской монополистической элиты пока еще не стояли. Однако среди подписавших было уже немало видных менеджеров всемирно известных немецких фирм, например заводов Круппа и концерна «ИГ Фарбениндустри». Для перестраховки эти господа, желая создать себе своего рода алиби, облекли выдвинутое ими требование установления диктатуры в фарисейские фразы о демократии; согласно ей, «высший принцип» якобы заключается в том, что «правительственная власть передается сильнейшей национальной партии»8, иначе говоря рвущимся к диктатуре нацистам.
За неизвестными широкой общественности второразрядными представителями концернов, подписавшими это ходатайство, стояли монополисты, имевшие решающий голос. Так, влиятельные люди концерна «ИГ Фарбен», председатель его наблюдательного и исполнительного советов Карл Дуйсберг и председатель правления Карл Бош, при посредничестве близкого знакомого Гесса и Рема — некоего Генриха Гаттино летом 1932 г. устроили встречу директора концерна Генриха Бьютефиша с Гитлером. На ней нацистский главарь обещал после передачи ему пра-вительственнои власти оказать полное содействие весьма выгодному проекту «ИГ Фарбен», имевшему чрезвычайно важное значение для подготовки войны, а именно производству синтетического бензина. Тем самым было положено начало будущему совместному участию нацистского государства и «большой химии» в преступном деле агрессии.
Другим связным между «ИГ Фарбен» и нацистской верхушкой был инженер Вернер Дайтц, который еще перед первой мировой войной выступал с философскими трактатами в «национал-социалистском» духе, с 1925 г. являлся руководителем одного из предприятий этого концерна, а в 1931 г. (разумеется, не без его разрешения) стал членом имперского руководства НСДАП. Аналогичное положение наблюдалось и в других концернах. Для могущественнейшего человека концерна «Ганиель» Ройша берлинским связным служил Эрих фон Гильза, бывший социал-демократ, который прежде был адъютантом Носке, а затем некоторое время занимал директорский пост в «Гутехофнунгсхютте». В 1928 г. Ройш побудил его вступить в Немецкую народную партию и обеспечил ему мандат депутата рейхстага, затем внедрил его в Немецкую национальную народную партию и в конце концов сделал одним из главарей СА.
По показаниям Функа на Нюрнбергском процессе главных нацистских военных преступников, к числу покровителей фашистской партии уже в 1931 г. принадлежал и другой директор этого металлургического концерна — Герман Келлерман. То же самое относится к члену правления маннесмановского трубного концерна Эрнсту Бис-кюлю и директору Густаву Кнепперу из компании «Веста». Концерн Сименса был представлен в упоминавшемся выше «кружке Кепплера» директором Рудольфом Бингелем, «Дрезденер банк» — директором Эмилем Мейером. Через различных посредников, в том числе через некоторых остэльбских юнкеров, контакты с нацистским руководством, особенно с Грегором Штрассером, поддерживали также крупный промышленник Пауль Зильвер-берг, председатель наблюдательного совета синдиката «Рейнише браунколе» и Банка германских промышленных ценных бумаг, он же член наблюдательных советов различных отраслей.