Вольфганг Руге
Как Гитлер пришел в власти: Германский фашизм и монополии
Сокращенный перевод с немецкого Г. Рудого
Введение
30 января 1933 г. главарь нацистской партии Адольф Гитлер был назначен рейхсканцлером. Пробил последний час парламентской Веймарской республики; на Германию опустилась ночь фашизма. Террор и бесчеловечность стали повседневностью 65-миллионного народа. Прошло еще немного лет, и «великогерманские» властители «третьего рейха» установили свое деспотическое господство также за пределами страны, ввергли сначала Европу, а затем чуть ли не весь мир в пучину войны. Зверства, творившиеся именем Гитлера на фронте и в самой Германии, превзошли по своей мерзости и жестокости все, что только имело место в предшествующие века.
Чтобы сокрушить кровожадный фашизм, державам, выступившим на борьбу против него, прежде всего Советскому Союзу, пришлось напрячь все свои силы и принести ради победы невиданные в истории человечества жертвы. Когда после шести лет второй мировой войны над полями сражений поднялись последние столбы дыма, народы оплакивали 50 миллионов погибших. Не счесть было раненых и искалеченных, вдов и сирот. В руинах и пепле лежали обширные края, тысячи городов и десятки тысяч деревень. Предположительная стоимость уничтоженных материальных ценностей достигала поистине астрономических цифр, а утраченных сокровищ культуры и искусства — вообще не поддавалась никакому измерению.
Гитлеровской Германии пришлось пережить военное поражение невиданного масштаба. Но именно это побуждает многих буржуазных историков приписывать всю вину за фашистский кошмар, мировую войну и это беспримерное поражение одному-единственному человеку — позорно обанкротившемуся «фюреру». Особенно живучи такие взгляды в странах Запада, где радио и телевидение, школа и пресса целенаправленно культивируют легенду о «фюрере-ферфюрере»[1]. Людям втолковывают, что Гитлер растоптал республиканскую конституцию и уничтожил буржуазную демократию, разорвал в клочья Версальский мирный договор, создал на пустом месте «всесокрушающий» вермахт и послал на смерть миллионы беспрекословно повинующихся солдат не только без чьей-либо помощи, но и вопреки сопротивлению целого легиона врагов из лагеря тогдашней буржуазной демократии.
Словом, что он, и только он один, был движущей силой событий и за ним никто не стоял, что не было никаких нажившихся на войне монополистов и увешанных высшими орденами военных преступников-милитаристов. А посему западные публицисты и телекомментаторы, лишь только речь заходит о злосчастном прошлом, начинают разглагольствовать о расовом бреде именно одного Гитлера, о партии именно одного Гитлера, о программе именно одного Гитлера, о терроре именно одного Гитлера, о вооружении именно одного Гитлера, о войне именно одного Гитлера… Да еще при этом не забывают изобразить ликвидацию безработицы, строительство автострад и чистоту на улицах тоже делом рук этого якобы загадочного человека, который был вегетарианцем и вместе с тем чудовищно жестоким, больше всего на свете любил домашних животных и вместе с тем приказал удушить газом миллионы людей.
Авторы школьных учебников, журналисты и кинематографисты, распространяя такие ложные представления об истории, могут ссылаться на буржуазную историческую науку, которая в солидных (правда, лишь на первый взгляд) исследованиях и толстенных «кирпичах» неутомимо вдалбливает читателям, будто Гитлер единолично измыслил, породил и осуществил все злодеяния нацистского времени.
Эту мысль наиболее четко формулирует известный исследователь истории фашизма Эрнст Дойерляйн: «Национал-социализм… исторически определялся одним человеком, который именовал себя творцом и свершителем, — Адольфом Гитлером»1. Если можно выразить данную мысль еще яснее, то это сделал Иоахим Фест, автор вышедшего в ФРГ «бестселлера» «Гитлер. История его карьеры»,»о которому поставлен нашумевший фильм. «На самом деле, — пишет Фест, — он (Гитлер, — В. Р.) в невиданной мере был сам по себе и все в самом себе: сам себе наставник, организатор партии и создатель ее идеологии, тактик и исцелитель-демагог, фюрер, государственный муж и — в течение одного десятилетия — движущий центр мира»2. Не без почтительного трепета и другие буржуазные историки заявляют, будто Гитлер был «демонический человек… мрачного величия», «психически-социальная дефективность которого стала роковой для целого континента»3.
Восходящие к таким дефинициям псевдонаучные изыскания насчет «души» нацистского главаря преследуют цель вызвать всеобщее любопытство к Гитлеру-«человеку», которого, мол, при всей его непостижимости все же можно понять (а значит, и простить). От связанного с этим перемещения проблемы в психологическую плоскость всего один лишь шаг до, по меньшей мере частичной, реабилитации фашизма. Именно за нее и берется все большее число не только откровенно неофашистских, но и «серьезных» буржуазных авторов.
Разумеется, есть и такие буржуазные историки, которые выводят германский фашизм не исключительно или хотя бы не в первую очередь из личности Гитлера. Однако их взгляды мало распространены и находят весьма ограниченный доступ в исторические представления масс на Западе. И уж без всяких оговорок можно констатировать, что персоналистски обоснованные теории возникновения и сущности германского фашизма стали составной частью всех без исключения попыток буржуазных историков дать его толкование. Так, кёльнский профессор Андреас Хиль-грубер на коллоквиуме историков ФРГ в 1979 г. заявил, что все «важные политические решения принимались од ной личностью, в данном случае Гитлером»4.
Причина того, что тезис о единоличной вине Гитлера особенно любим буржуазными учеными, — это в значительной мере его исключительная пригодность для реакционной пропаганды. Вышедшая из употребления нацистская легенда о всемогущем чудотворце — спасителе нации наипростейшим образом выворачивается наизнанку и превращается в антилегенду о всемогущем злодее, а затем пристегивается к распространенным на Западе идеалистическим историческим взглядам о всесилии уникальной личности.
Таким образом, потребителя буржуазной идеологии, так сказать, избавляют от труда переосмысления, поскольку эта антилегенда по своей внешней правдоподобности превосходит другие интерпретации, предполагающие наличие хоть какого-нибудь знания истории. Все это наилучшим образом приспособлено, дабы убедить так называемое общественное мнение на Западе, что проблема фашизма ни в каком дальнейшем объяснении не нуждается, а прошлое уже «преодолено».
Благодаря этому указанный тезис просто-таки идеально отвечает социальному заказу буржуазной историографии, которая стремится оправдать дискредитированную бесчеловечностью и войной империалистическую систему и внести свой вклад в ее сохранение и упрочение. Ведь если признать правильным утверждение, будто Гитлер был единственным творцом и исполнителем зловещих замыслов германского фашизма и единоличным виновником второй мировой войны, то отсюда логически следует: искать других виновников преступлений 30—40-х годов или же задавать вопрос об общественных причинах тогдашнего хода развития в Германии совершенно ни к чему.
Уже на Нюрнбергском процессе главных немецких военных и нацистских преступников в 1945–1946 гг. защитники фашистского «первого гарнитура», впервые выступившие с тезисом об абсолютной единоличной вине Гитлера (которого один из них назвал Люцифером), не делали тайны из того, что тезис этот служил им для обеления обвинявшихся крупных промышленников, банкиров, военщины и заправил нацистской партии 5. Но если для адвокатов нацизма в Нюрнберге на первом плане стояла задача — снять вину с отдельных лиц, то буржуазные историки приступили к защите уже целого класса с целью реабилитации общественного строя, представляемого данным классом. Некоторые из них без обиняков признают это.
Так, американский историк Генри А. Тэрнер, который, по его собственным словам, хочет разрушить «некоторые легенды» об ответственности германской крупной индустрии за приход к власти фашизма, пишет: «Если широко распространенная точка зрения, что фашизм — это продукт современного капитализма, действительно отвечает фактам, то защита этой системы едва ли возможна». Тем самым он признает, что тезис о единоличной вине Гитлера затрагивает отнюдь не только прошлое, но и грубо вторгается в современную борьбу между прогрессом и реакцией, между силами мира и поджигателями войны.
1
Игра слов: der Führer — вождь; der Verführer (нем.) — совратитель, соблазнитель, обольститель (здесь и далее примечания переводчика).