Все эти предосторожности хотя и скрыли подробности ковавшегося фашистского заговора, однако не смогли помешать общественности в общих чертах узнать о нем.
Старые буржуазные партии (в той мере, в какой они еще были способны действовать) отреагировали на него тем, что заблаговременно постарались примкнуть к будущему фашистскому правительству. Гутенберг попытался сделать это (хотя сам он зачастую действовал противоречиво) посредством сближения с Папеном. Немецкая народная партия и Баварская народная партия, а также Центр (хотя в нюансах по-разному) руководствовались ошибочным предположением, будто они смогут вклиниться в возглавляемое нацистами правительство, следуя за Шлейхером. Не выступая открыто за непопулярного канцлера в генеральском мундире, они поддерживали его кабинет.
Социал-демократическое руководство плыло все в том же фарватере, как и до 20 июля 1932 г., бодро заявляя, что организованный рабочий класс не допустит нарушения конституции. В то же время оно активно препятствовало сплочению антифашистских сил и уклонялось от любой подготовки конкретных боевых акций. Основная масса рабочих, состоявшая в Социал-демократической партии и Свободных профсоюзах, «Рейхсбаннере» и других реформистских организациях, стремилась к активному отпору фашизму. Однако в большинстве своем она не решалась вести эту борьбу вопреки руководству СДПГ и профсоюзов. Это большинство боялось, что разрыв между руководством СДПГ и массой приведет к помехам в функционировании хорошо отлаженного организационного механизма и к его ослаблению в час суровых испытаний.
Лишь меньшинство сторонников социал-демократии (как и часть количественно небольшой демократической интеллигенции) было готово идти вместе с коммунистами. Но оно не было достаточно сильным для того, чтобы помешать распространяемому правосоциалдемократическими лидерами антикоммунизму. Это мешало сплочению и единым действиям противников Гитлера для отпора фашизму.
Сплочения и совместных действий всех антифашистских сил с большой настойчивостью добивались коммунисты. В речи на берлинском кладбище социалистов во Фридрихсфельде 15 января 1933 г. по случаю 14-й годовщины со дня убийства реакцией Карла Либкнехта и Розы Люксембург Вильгельм Пик страстно призывал всех трудящихся сплотиться вокруг надпартийных органов единства действий на борьбу против фашизма, капитализма, грозящей диктатуры, против разбойничьего нацистского террора и самоубийственной политики терпимости к фашизму со стороны правосоциалдемократических лидеров.
Клеймя исходящую от гитлеровского фашизма опасность войны, Вильгельм Пик страстно говорил: «Мы предостерегаем вас, рабочие Германии и всего мира: империалисты готовят преступление — развязывание новой войны, и в первую очередь войны против единственного в мире государства рабочих — против Советского Союза!» Обращаясь к немецким рабочим, он заявил: «Мы должны осуществить тот призыв, тот смелый клич, который бросил рабочему классу Карл Либкнехт во время мировой войны: разбить врага в собственной стране!»76
В этих исторических словах нашел свое отражение тот факт, что здесь, у могилы погибших основателей Коммунистической партии Германии, формировался первый отряд той армии антифашистского Сопротивления, в ряды которой в годы второй мировой войны вступили сотни тысяч и миллионы антифашистов и партизан из всех оккупированных нацистским вермахтом стран и в рядах которой они внесли свой важный вклад в разгром фашизма Советским Союзом и другими державами антигитлеровской коалиции.
Борьба коммунистического авангарда в Германии и мобилизованных им миллионов немецких трудящихся привлекала к себе внимание всех политически мыслящих людей всего мира. С затаенным вниманием и друзья и враги следили за тем, удастся ли классово сознательным силам на родине основоположников научного социализма, в стране, богатой традициями революционного рабочего движения, где действует сильнейшая в капиталистическом мире коммунистическая партия, отразить наступление ударного отряда империалистической контрреволюции, превосходящего по своей мощи и жестокости все прежние виды реакции.
Свою солидарность с немецкими антифашистами выражали рабочие и крестьяне Советского Союза, пролетарские организации Франции, Польши, Бельгии, Италии и многих других стран. Об их боевом содружестве с германскими революционерами писал Эрнст Тельман в статье, посвященной 10-й годовщине оккупации Рура. После Вильгельма Пика на кладбище социалистов во Фридрихсфельде выступил руководитель Французской коммунистической партии Морис Торез. Он заверил своих немецких братьев по классу в солидарности французских рабочих в борьбе против фашизма и угрозы войны.
В этой ситуации фашисты стремились не только доказать своим закулисным покровителям внутри страны, что они в состоянии разгромить революционные силы рабочего класса в Германии, но и показать свой воинствующий антикоммунизм империалистам по ту сторону границы. Они провокационно назначили на 22 января марш своих банд в сердце Красного Берлина — перед Домом имени Карла Либкнехта, где размещался Центральный Комитет КЙГ.
Это провокационное намерение вызвало мощную волну гнева и возмущения антифашистов во всех частях Германии. Во многих районах Берлина, в Кёльне, Дрездене, Мюнхене, Эрфурте, Нюрнберге, Аугсбурге и других городах тысячи и тысячи трудящихся вышли под лозунгами Антифашистской акции в знак протеста против наглого вызова нацистов. Коммунисты, социал-демократы, беспартийные последовали обращению КПГ, которая призвала массы ни при каких условиях не мириться с дальнейшим наступлением фашизма.
«Фабрики и заводы, — говорилось в этом обращении, — поднимайте тревогу! Биржи труда, поднимайте тревогу! Пролетарии, поднимайте тревогу! Вся антифашистская Германия во главе с Красным Берлином защищает свои интересы, защищает свою жизнь, защищает свою партию, защищает свой большевистский Центральный Комитет от провокационного покушения наемников трестовского капитала. Следующее воскресенье (22 января. — В. Р.) имеет исключительно большое значение для всех немецких трудящихся. Террористические акции и участившиеся нападения призваны подготовить новые акции государственного переворота со стороны контрреволюции.
Наш клич: предприятия, биржи труда, будьте готовы к борьбе! Кровавый марш нацистов в Берлине и в других германских городах и селах направлен против вас! Немедленно выражайте свое отношение к этому на всех предприятиях и биржах труда! Принимайте резолюции протеста, решения о борьбе и забастовках! Готовьтесь к массовой стачке!.. Наша борьба против фашистской провокации должна привести к мощному оживлению действий всех трудящихся Германии против фашизма! Трудящиеся! Защищайте самих себя, ваших жен и детей от свинца и ножей фашистских убийц!.. Наш лозунг на ближайшие дни и недели: пусть это будут недели антифашистского штурма! Пусть прозвучит по всей стране миллионократная тревога!» 77
Через три дня после нацистского парада, ограждаемого шпалерами полиции от возмущенных берлинских рабочих, КП Г и Антифашистская акция призвали к массовой демонстрации перед Домом имени Карла Либкнехта. Поскольку большинство демонстрантов подходило по окончании работы, колонны формировались по большей части тогда, когда короткий зимний день уже клонился к вечеру. Они стекались уже в темноте из различных районов и пригородов Берлина к площади Бюловплац. Вечер был для Берлина необычно холодным: ртутный столбик термометра упал до 16–18 градусов ниже нуля. Многие демонстранты были истощены голодом, у них не было настоящей зимней одежды, обувь рваная. И все-таки 130 тыс. человек собрались на площади для того, чтобы заявить о своей готовности дать отпор фашизму и о своей приверженности революционной партии рабочего класса.
Полиция чинила демонстрантам всякие препоны. То какой-нибудь полицейский офицер орал с оперативной машины, что пение боевых рабочих песен запрещено, и грозился разогнать демонстрантов резиновыми дубинками. То полиция разрывала колонну на части и заставляла продрогших людей без всяких причин подолгу стоять на перекрестках. Но трудящиеся не давали запугать себя. Там, где им запрещали петь, они насвистывали свои рабочие марши. Там, где их разъединяли, они создавали новые головные колонны, и люди шагали еще решительнее. Там, где их останавливали, возникали стихийные митинги, в которых принимали участие и стоявшие на тротуарах. Работницы из близлежащих домов приносили демонстрантам горячий чай и кофе из цикория, выражая этим свою поддержку. Целых четыре часа шли рабочие колонны мимо трибуны перед Домом имени Карла Либкнехта, на которой с поднятым в знак приветствия кулаком стоял Эрнст Тельман, а рядом с ним — его ближайщие боевые соратники Йон Шеер, Вальтер Ульбрихт, Франц Далем и другие товарищи.