Почему художник выбрал для ее лица такие цвета?Когда человек получает удар по лицу, на лице остается синяк, который потом несколько раз меняет цвет — из синего становится фиолетовым, потом зеленым, желтым… Женщину никто не бил, но она страдает, как будто ее жестоко избили. Душевная боль причиняет ей физические страдания. И это не единичный удар, который можно было бы пережить. Разные цвета свидетельствуют, что женщина получала удар за ударом. Едва она успевала оправиться от одного, как на нее обрушивался новый…
Это самый простой способ показать бледность. О человеке, у которого кровь отлила от лица, говорят: «бледный, как полотно». Кажется, и у этой женщины кровь застыла в жилах от муки…
Пикассо и не стремился написать похожий портрет. Он хотел показать, что она чувствует. Внешность не всегда отражает то, что переживает человек. Глядя на уличных прохожих, мы вряд ли можем угадать их настроение, понять, что их беспокоит, радует или заставляет страдать. Пикассо же хотел выявить как раз то, чего не видно. Он делает своих персонажей прозрачными, дает нам возможность буквально видеть людей насквозь…
Нет, его исказило горе. Художник просто нашел способ представить в зримой форме горе этой женщины. Ее искаженное лицо он изображает не для забавы и не для того, чтобы сделать ее неузнаваемой. Ни злобы, ни жестокости тут нет.
Ничего подобного, как раз наоборот. Пикассо показывает все напрямую. Когда мы говорим: «она совершенно разбита», «она раздавлена горем», «на ней лица нет», мы употребляем эти выражения в переносном смысле. А Пикассо идет до конца: он это изображает. Что может быть проще? Только раньше никто до этого не додумался…
Да, ее звали Дора Маар, она жила с Пикассо и занималась фотографией. У нее внезапно умер отец, и она тяжело переживала его смерть. Это была очень красивая женщина, и художника потрясло, как чудовищно изменилось от горя ее лицо. Название «Плачущая женщина» подтверждает, что Пикассо не собирался писать портрет. Отталкиваясь от конкретного лица, он создал обобщенное изображение, в котором каждый может воочию увидеть воплощение своего собственного горя.
Картина похожа на отражение в разбитом зеркалеВерно, и это лишний раз подчеркивает мотив страдания: осколки зеркала острые, ими можно порезаться… Тут возникает и другая мысль: когда-то живопись считалась точным, зеркальным отражением действительности.
Пикассо показал нам мир, который рушится у нас на глазах, и такой мир может отражаться только в разбитом зеркале. В живописи Пикассо гармония отсутствует потому, что ее нет в самом предмете изображения.
Горе не может быть приятным. Почему же должно быть приятно смотреть на картину, изображающую горе? Это один из вопросов, которые поднимает Пикассо. В искусстве его предшественников страдание изображалось более или менее идеализированно, иногда довольно жестоко, но зрителю это казалось приемлемым, потому что он всегда оставался лишь сторонним наблюдателем. Пикассо же стал первым художником, который захотел — и смог — показать страдание изнутри: не только внешние его проявления, а то, что мы сами пережили или переживаем в глубине души. Страшит и пугает, по мысли автора, не картина, а само зрелище страдания.
Несомненно мог бы. Но получилось так, что в то время он был близок с Дорой Маар, она составляла часть его жизни и послужила ему моделью. Тот факт, что картина изображает именно женщину, добавляет любопытную подробность: в ее страдании есть что-то нелепое. Все, за чем она так следила и что придавало ей женственность и привлекательность — прическа, серьги, шляпка, — здесь выглядит жалко, хуже того — уродливо-комично. Плачущая женщина может быть трогательной, но если у нее с ресниц потекла тушь, лицо сразу превращается в карикатурную клоунскую маску…
Пикассо вообще пишет не для того, чтобы нравиться. Он делает это для себя, поскольку испытывает потребность что-то выразить средствами живописи. Если картина «доходит» до зрителя, если люди понимают, что хотел им сказать художник, это замечательно. Но главная цель Пикассо совсем другая. Дело не в том, приятна картина для глаза или нет: в данном случае она не предназначена для украшения интерьера. Это не декоративный элемент, а способ сказать правду. Здесь нет ни притворства, ни лицемерия. Картина обнажает страдание и показывает, что оно делает с человеком — буквально рвет его на части.