По сути, гипотезы, рассматривающие "творческий взрыв" как прямое следствие неких структурных преобразований мозга, не оставивших следа в анатомии черепа, основываются только на убеждении их сторонников, что если бы такие преобразования были, то они непременно сказались бы на поведении и проявились в культуре. Однако это вовсе не обязательно. Даже наоборот: для истории культуры (во всяком случае, первобытной) более типична ситуация, когда способность к тому или иному виду деятельности возникает намного раньше, чем реализуется - это, скорее, правило, чем исключение. В соответствии с логикой теории короткого поводка, связывающей все мало-мальски важные культурные достижения с формированием соответствующих нейроанатомических структур, следовало бы, например, ожидать широкого распространения следов изобразительной деятельности и иных вещественных символов во всех регионах, заселенных гомо сапиенс в верхнепалеолитическое время. Материалы археологических памятников Европы и Сибири подтверждают это ожидание, но на большей части ойкумены картина иная. В частности, в Восточной и Юго-Восточной Азии никаких или почти никаких следов существования символизма на памятниках, хронологически синхронных первой половине и середине верхнего палеолита Европы (вплоть до 18-20 тысяч лет назад) не обнаружено. То же самое наблюдается и в Северной Африке. В Австралии, заселенной гомо сапиенс около 45 тысяч лет назад, свидетельства символизма остаются крайне малочисленными почти до начала голоцена (12 тысяч лет назад). Даже на Ближнем Востоке, верхнепалеолитические обитатели которого в иных отношениях ни в чем не уступали своим европейским современникам, массовые свидетельства изобразительной
деятельности появляются лишь в натуфийской культуре около 12 тысяч лет назад. Я уж не говорю о том, что и во многих обществах охотников-собирателей недавнего прошлого (вплоть до 20-го века) художественное творчество было развито неизмеримо хуже, чем в верхнем палеолите Франко-Кантабрии или Восточной Европы. Если бы мы судили об уровне культурного развития таких обществ только по тем материалам, которые могут долго сохраняться в ископаемом состоянии и затем быть обнаруженными в ходе археологических раскопок, то вполне могли бы прийти к выводу, что некоторые из их абсолютно ни в чём не превосходили неандертальцев!
Словом, ожидания, вытекающие из теории короткого поводка, не подтверждаются археологическими данными. Тот несомненный факт, что биологическая организация задавала и задает определенный "потолок" потенциально возможных культурных достижений, вовсе не означает, что степень культурного развития была или является простой функцией степени развития биологического. Проще говоря, поводок, конечно, был и есть, но не короткий и жесткий, а очень длинный и эластичный.
Вообще, по-моему, единственный твёрдый вывод, который можно сделать, оценивая интеллектуальные способности наших далеких предков по археологическим данным, по их «культурным достижениям», заключается в том, что они использовали свой умственный потенциал далеко не в полной мере. Не было у них, похоже, абсолютно никакого стремления к прогрессу! Могли многое, но, видимо, предпочитали без крайней необходимости «не париться» и довольствовались малым. Например, гомо сапиенс ещё, по меньшей мере, 20 тыс. лет назад знали, как формовать и обжигать глину (на верхнепалеолитических памятниках этого возраста иногда встречаются керамические фигурки), но горшки лепить не торопились, обходясь более простой в изготовлении посудой. Подобным же образом и многие другие культурные «достижения», сколь бы полезными и прогрессивными ни рисовались они в нашем ретроспективном восприятии, с точки зрения людей палеолита могли долгое время оставаться всего лишь непрактичными, обременительными усложнениями, требующими неоправданно больших затрат труда, времени, энергии и иных ресурсов.
Как сказал один персонаж одного не очень увлекательного детектива (героев скучных детективов часто тянет к философствованию), «человек -единственное животное, которое всегда хочет больше, чем ему нужно». Это верно, но верно лишь отчасти, лишь применительно к человеку исторического времени, который в своей социальной и экономической деятельности часто руководствуется соображениями выгоды, т.е. желанием достичь престижного статуса, богатства, власти. А вот палеолитические люди, включая гомо сапиенс, похоже, совершенно не стремились иметь больше, «чем нужно». А всё потому, что не понимали они своей выгоды, да и вообще не знали, что это такое - выгода. Пользу, которая есть качество биологическое (оно и появляется лишь вместе с жизнью22), ту понимали, а выгоду - нет.