Когда я находился в 47 метрах от Горбачева, я достал спрятанное под пальто гладкоствольное охотничье ружье (это ружье было заряжено двумя патронами, в каждом из которых находилась одна пуля). Затем я изменил положение кнопки переключения предохранителя ружья. После этого я начал целиться в Горбачева (вернее, начал целиться в голову Горбачева, потому что я предполагал, что на Горбачеве был одет бронежилет). Затем я нажал на спусковой крючок ружья. В то время, когда я нажимал на спусковой крючок, сержант, подбежавший ко мне, схватил стволы ружья. После этого этот сержант начал подымать вверх концы стволов ружья (то есть начал направлять стволы ружья вверх). Кстати, пуля пролетела над Горбачевым. После этого я произвел второй выстрел. Затем я отпустил ружьё и не оказал сопротивления охранникам.
До попытки застрелить Горбачева и Лукьянова я запланировал следующее: если во время этой попытки (вернее, после доставания мной спрятанного под пальто ружья) охранник (то есть член исполнительной власти) схватит стволы этого ружья и начнет направлять их вверх, то в таком случае нужно сказать следующие слова: “взорву взрывное устройство, если будете двигаться!” Если люди выполнят этот ультиматум, то в таком случае я запланировал сказать следующие слова: “Если все люди, находящиеся около меня, не встанут ко мне спинами, то я взорву взрывное устройство!”, и если люди выполнят этот ультиматум, то в таком случае я запланировал продолжить попытку застрелить Горбачева и Лукьянова. Но я не стал осуществлять этот план, потому что сразу после первого выстрела охранники (то есть члены исполнительной власти) схватили мои руки и ноги, и я решил, что если я скажу следующие слова: “взорву взрывное устройство, если будете двигаться!”, то этот ультиматум не выполнят потому, что мои руки и ноги схвачены, и поэтому я не смогу взорвать взрывное устройство (кстати, взрывного устройства у меня в действительности не было). У ружья был отпилен приклад, но стволы были полные, то есть не укороченные. Между прочим, в магазинах продают бес прикладные ружья. Когда я производил выстрелы, я видел, что я не попаду в какого-либо человека (которого я считал, по-видимому, невинным). Но если бы я видел, что я в результате какого-нибудь выстрела попаду в какого-либо человека (которого я считал, по-видимому, невинным), то я не произвел бы этот выстрел. Кстати: это ружье во время указанных выстрелов имело прицельную планку.
До попытки застрелить Горбачева и Лукьянова я запланировал следующее: 1) первый выстрел нужно произвести в Горбачева, 2) если после первого выстрела Горбачев упадет или спрячется, то второй выстрел нужно произвести в Лукьянова; а если после первого выстрела Горбачев не упадет и не спрячется, то второй выстрел нужно произвести в Горбачева. Между прочим, комиссия из экспертов, исследовавшая это ружье, вынесла следующее заключение, что это ружье во время вышеуказанной попытки застрелить Горбачева и Лукьянова было пригодно для выполнения прицельных выстрелов.
В результате расследования было установлено, что я произвел вышеуказанные выстрелы из вышеупомянутого ружья тогда, когда я находился от Горбачева на расстоянии 47 метров. Комиссия из экспертов установила, что с помощью выстрела из вышеуказанного ружья, заряженного вышеупомянутыми патронами, я мог бы убить человека, находящегося от меня во время выстрела на расстоянии девятьсот метров.
В литературе написано, что прицельная дальность у обычного гладкоствольного охотничьего ружья до 55 метров.
До попытки наказать Горбачева и Лукьянова за (по моему мнению) злодеяния я полагал, что если я попытаюсь наказать Горбачева и Лукьянова за (по моему мнению) злодеяния, то со мной произойдет одно из только следующих событий: 1) меня застрелят во время этой попытки; 2) меня расстреляют; 3) я длительное время буду лишен свободы; 4) пожизненно или длительно будут заставлять меня принимать сильнодействующие психиатрические препараты, и при этом я буду лишен свободы.
В то время, когда я на Красной площади пытался застрелить Горбачева и Лукьянова, в кармане брюк, которые были на мне во время этой попытки, лежала записка. Из изложенного в этой записке цитирую: “На случай моей смерти сообщаю читателю, что…”. После этого в этой записке было сказано, кого и почему я попытаюсь застрелить 7 нояб. 1990 г.; то есть в этой записке были изложены вышеуказанные причины, по которым я пытался отомстить Горбачеву и Лукьянову за (по моему мнению) злодеяния.