Саранхэ, и всё такое ~
Прощаться с отелем не хочется решительно никому: все уже привыкли к местному роскошному выбору блюд, шикарной обстановке и чистейшему морю, в котором было так приятно купаться. Тем не менее, три недели пролетели, как один миг, и за бесконечным объедаловом у одних, а также попытками восстановить свою репутацию кроликов в обход клинингу у других, никто не заметил, как солнечные деньки в Хургаде прошли мимо них.
— Что ж, вот и время активного отдыха! — с энтузиазмом вещает Чонгук приунывшим друзьям, которые понуро наблюдают за тем, как персонал отеля заносит их чемоданы в микроавтобус.
Пожалуй, младшенький — единственный, кому не кажется такой уж райской перспектива задержаться здесь ещё примерно на вечность. Самый активный и неуёмный, его шило в заднице просто не позволяет наслаждаться отдыхом, если его не сопровождают травмы и, желательно, чья-то эпичная смерть в конце. Какая удача, что Каир обещает с превеликим удовольствием предоставить страждущим и то, и другое.
В локальном аэропорту практически ни одного туриста: только местные — закутанные в хиджабы женщины и беспокойные дети, а также статные мужчины с бородками, смотрящие на них со смесью тепла и снисхождения. Здешний колорит так и прёт, но поездка в сравнении с семичасовым томлением в аэропорту Каира пролетает незаметно — вот их осматривают, похихикивая над татуировками хной, сделанными Чимином и Тэхёном в память о путешествии, а вот они уже сходят с трапа, оказываясь в толпе людей и выискивая обещанный трансфер.
Кстати о татуировках: веселье работников аэропорта вполне себе оправдано, если учитывать тот факт, что эти гении додумались нарисовать себе две половинки… одной большой волосатой задницы на руках. Тэхён говорит, в честь любви и долгих отношений. Чимин говорит, в честь политической ситуации в стране.
— Нет, ну ты посмотри повнимательнее, — увещевает он Юнги, тревожно выглядывающего табличку с названием отеля. — Ты никогда не поймёшь доподлинно, что это: половина мужского зада или симпатичное сердечко. По-моему, эта татушка содержит мощный социальный подтекст: как бы, мой зад принадлежит тебе, как и моё сердце, но в то же время ты не знаешь, в какой момент моё сердце повернётся к тебе задом…
— Кто-нибудь, убейте его, — ноет Чонгук, от скуки присевший на чемодан и начавший осторожно на нём покатываться. — Слишком много философии, высосанной из задницы.
— И это очередной неочевидный подтекст! — обрадованно хлопает в ладоши Чимин.
— Так, меня одного напрягает отсутствие обещанного трансфера? — Чонгук, собиравшийся въехать в старшего на своём импровизированном транспорте, разочарованно фыркает, понимая, что момент упущен, а на горизонте маячит другая, более серьёзная проблема.
— Ладно. Попробуй позвонить в отель, — резонно замечает Тэхён, который вроде как и не самый здравомыслящий в их компании, но в отсутствие иных вариантов может высказать что-то путное.
Почётное право вестника плохих новостей достаётся Чимину, трижды проклявшему себя за прилежное изучение английского в школе. Поговорив о чём-то, смутно понятном оставшимся членам их небольшой группы, он в конечном итоге разворачивается к ним с траурным выражением на лице.
— Ну, у меня есть две новости.
— Начни с хорошей, — выдыхают остальные.
— Ну, тут, как бы, её и нет. Первая: наша машина попала в аварию, а новую могут прислать только через час. Вторая: никто не собирался нам об этом сообщать, и если бы я не позвонил, вероятно, мы бы так и ждали мистического трансфера до скончания веков.
— Охуеть, — выдыхает Чонгук, и все соглашаются в виду лаконичности и логической обусловленности подобной реакции.
— И что нам делать? — спустя минутное молчание вновь берёт на себя роль самого осознанного и психически стабильного Тэхён. — Провести ещё часик в аэропорту Каира?
— Ну уж нет! — раздаётся сразу в трёх тональностях, и он понимает, что придётся искать другие варианты.
— Может, закажем такси здесь? — предлагает Чимин, до конца не веря в собственное предложение.
Тут важно отметить, что для посетителей Египта есть смысл соблюдать несколько простых правил, дабы вернуться оттуда целыми и невредимыми, с частичным или полным набором конечностей. Первое: не тырить с собой ракушки/камушки, найденные на пляже — штраф за это доходит до тысяч долларов, и потом попробуй объясни таможне, что ты спиздил их не с пирамид. Второе: не смотреть в сторону торгашей за территорией отеля, не брать их товар в руки и в принципе вести себя с ними, как с бешеными собаками или чумными больными — в противном случае есть риск вернуться домой с килограммом магнитов и без цента в кармане. Ну и третье, основное, прямо скажем, столп столпов, на которых стоит мироздание: ни. в. коем. случае. не. садиться. в. такси. в. аэропорту.
В лучшем случае вас просто бортанут на кругленькую сумму, в худшем — оставят без почки, паспорта и шанса на счастливое будущее. Именно поэтому что тур агент, что местные работники отеля несколько раз заклинали их: даже не думайте нарушать это правило, воспользуйтесь трансфером, целее будете. Но в виду патовости ситуации и нежелания торчать в этом месте сколько-нибудь ещё, у незадачливых путешественников остаётся только одна опция. Нарушить.
— Нужно просто выбрать наименее подозрительного, — пытается утешить павших духом товарищей Чимин. — Вон тот кажется вполне респектабельным: у него есть бейджик, в конце-то концов, что говорит о его квалификации.
— Или о том, что у него есть принтер, — фыркает Чонгук.
— Если ты такой умный, — мгновенно обижается старший, — тогда ищи выход из положения сам.
Стоит ли говорить, что после десятиминутных препирательств все единогласно решают довериться физиогномическим навыкам Чимина?
Разумеется, квалифицированный пользователь принтера пытается пару раз робко намекнуть им на повышение цены. Впрочем, все к этому моменту оказываются настолько уставшими и разозлёнными, что одного шика со стороны Тэхёна хватает для того, чтобы незадачливый предпринимать засунул свои бело-голубые мечты о дополнительной прибыли в… то самое место, которое нарисовали на руках Вимины.
Чуть расслабившийся Юнги отворачивает голову к окну, решая полюбоваться видом вечернего города. Поначалу всё кажется довольно безобидным: аэропорт как аэропорт, и несколько строений возле него также не вызывают подозрений. Но потом… Потом начинается ад.
Гугл на телефоне Тэхёна, не пожлобившегося на Интернет, услужливо подсказывает, что открывшаяся им картина так и называется — город Мусорщиков. Мол, когда-то сюда мигрировали то ли с гор, то ли с иных частей страны, да начали массово жечь мусор, в связи с чем самые деятельные построили целые предприятия на этом и заработали миллионы. Жгли они этот мусор, жгли, да так и привыкли в нём жить: настолько, что чистоплотность и аккуратность навсегда исчезли из лексикона этого класса людей.
Целый городской блок, отведённый этим самым «мусорщикам», представляет собой зрелище в равной степени убогое и ужасающее: горы мусора миксуются с наполовину разрушенными зданиями, комнаты на части которых так и висят прямо на домах — то ли не до конца достроили, то ли не до конца снесли. Остаток пути до отеля все проводят в скорбном молчании: никто не знает, как реагировать на открывшиеся взору руины цивилизации, да и стоит ли на них реагировать вообще.
— Грёбаные составители буклетов, — бормочет Тэхён себе под нос. — Вот тебе и рай у пирамид, блять.
Все молча качают головой, то ли соглашаясь, то ли подтанцовывая мусульманским мотивам, доносящимся из радио.
***
— Ах, хау терибл, ви соу сорри! — рассыпается в извинениях администратор, давя слащавую улыбку, уже на стадии формирования вызывающую определённые подозрения. — Бат донт фил апсет, ол оф ё ворриез ин паст!
— Мда уж, — невпопад хмыкает Юнги, осматривая атмосферу в небольшом холле не менее миниатюрного отеля. — Сразу видно — серьёзное заведение, — и кивает остальным на кофейный столик, при виде цветов на котором все дружно прыскают в кулак.