В начале XX века стараниями писателей литературный язык бурно развивался, и вместе с ним расцветало словотворчество как непрерывная череда лингвистических экспериментов.
Игорь Северянин утвердил в языке слово бездарь.
Корней Чуковский придумал канцелярит – об этом уже была речь…
…а настоящее соревнование за первенство в количестве придуманных слов развернулось между Велимиром Хлебниковым и Владимиром Маяковским. Правда, Хлебников не знал о том, что соревнуется: в отличие от Маяковского он был неазартен и просто экспериментировал с языком, доведя счёт неологизмам до умопомрачительных десяти тысяч.
Слова, придуманные Хлебниковым, обычно имели смысл только в контексте его произведений, как у Пушкина или Чехова. Но некоторые используются по сей день. Например, в 1915 году в стихотворении «Тризна» он впервые употребил слово лётчик. Сочетанием атомная бомба русский язык тоже обязан Хлебникову. Жаль, не прижилось очень точное определение – тухлоумцы.
Маяковский был плодовит на диковинные слова, но до Хлебникова ему далеко, и всё же в русском языке до сих пор мелькают дрыгоножество, в котором поэт обвинял балерину Кшесинскую, серпастый и молоткастый паспорт и задолицая полиция.
Александр Казанцев – академик, писавший фантастические романы, – ввёл в обращение слова инопланетяне и вертолёт.
Владимир Набоков поступил оригинально, перенеся слово пошлость из русского языка в английский. Писателя не устраивало, что у американцев нет слова, описывающего рекламу и образ жизни. А в интервью 1969 года он, сам того не подозревая, обогатил не только нынешний русский язык, но и языки всего мира, сказав: «Мне часто приходит на ум, что надо придумать какой-нибудь типографический знак, обозначающий улыбку, – какую-нибудь закорючку или упавшую навзничь скобку, которой я мог бы сопроводить ответ на ваш вопрос». Так Набоков предвосхитил появление смайлика.
Эксперименты с языком зачастую эффектны и порой эффективны, но делать их основой писательского творчества – «ошибка выжившего» № 46.
Сергей Довлатов писал «Чемодан», «Заповедник» и «Филиал», стараясь избегать предложений, в которых слова начинаются на одну и ту же букву. Так он работал над своим языком, дисциплинировал себя и боролся с многословием, но не делал из приёма аттракцион…
…зато множество авторов только тем и заняты. Например, они соревнуются в сочинении рассказов, где – вопреки методу Довлатова – на одну и ту же букву начинаются все слова.
Можно вспомнить старинный школярский опус «Отец Онуфрий, обходя окрестности Онежского озера, обнаружил…» и так далее. Можно – более свежую «Повесть про Петра Петровича»:
⊲
Пётр Петрович Петухов, поручик пятьдесят пятого Переяславского пехотного полка, получил по почте приятное письмо. «Приезжайте, – писала Полина Павловна Перепёлкина, – поговорим по-простому, помечтаем, потанцуем, погуляем, посетим полузабытый полузаросший пруд, порыбачим. Поскорее приезжайте погостить, Пётр Петрович».
Петухов порадовался. Предвкусил пикантное приключение. Почувствовав подъём, прикинул: «Пожалуй, поеду». Прихватил поношенный полевой плащ. Пригодится.
Поезд прибыл под Подольск после полудня.
Первым Петра Петровича приветствовал почтенный папа Полины, помещик Павел Пантелеймонович. «Пожалуйста, Пётр Петрович, положите плащ, проходите, присаживайтесь поудобнее», – произнёс папа.
Подошёл пузатый плешивый племянник помещика. Представился: «Порфирий Платонович Поликарпов». Потеребил пальцами полу пиджака, прибавил: «Просим, просим».
Появилась Полина. Полные плечи прелестной провинциалки прикрывал прозрачный персидский платок.
Поговорили, пошутили, пошли пообедать. Повара подали пельмени, плов, пикули, печёнку, паштет, пирожки, пирожные, пол-литра померанцевой. Плотно поев, Пётр Петрович почувствовал приятное пресыщение.
После посиделок Полина Павловна пригласила Петухова прогуляться по парку. Перед парком простирался полузабытый полузаросший пруд. Прокатились под парусами. Потом пошли погулять по парку…
В том же духе можно строчить и дальше, пока не надоест. Но результат не имеет отношения к литературе: это фокус – текст из набора определённых слов. Форма без содержания.
Профессиональные авторы виртуозно пользуются литературным языком, совершенствуют мастерство, экспериментируют, изобретают новые технические приёмы и придумывают новые слова, когда им не хватает выразительности старых. Это именно эксперименты, а не самоцель: главное в писательстве – смыслы, вложенные в текст, а не лингвистические фокусы и не словесная эквилибристика на потеху толпе.