Глава двадцать восьмаяРАЗВЛЕЧЕНИЯ СТАРЫХ ВОЛШЕБНИКОВМаркиз де Карабас(Kagami)
– Я люблю Леринею. Нет, я ее просто обожаю! Может, мне на ней жениться? – счастливо вопросил я едва освещенное светлячком пространство кухни, поглощая умопомрачительный куриный салат.
– Обязательно! Тогда ты развяжешь мне руки, и я смогу тебя выпить. До дна.
Я подскочил на месте и тоненько взвизгнул от ужаса. В глазах потемнело, накатило знакомое ощущение, что сейчас что‑то произойдет, а потом в ушах засвистел ветер, и Винса снесло к противоположному концу кухни воздушной волной. Шмякнувшись всем телом об стену, он тихо сполз на пол.
– Во‑о‑орррррррррррррк! – взвыл я.
Убивать вампира в мои планы определенно не входило. А может, все же не убил, а? Я тихонько, маленькими шажками приблизился к распростертому на полу телу и пощупал пульс. Таковой явно имелся в наличии. Уф! Пронесло! А вот не фиг было меня пугать! И когда он успел так бесшумно подкрасться?! Я же проверял, на кухне никого не было! И чего я такого сказал, что он так взбеленился? Вообще‑то, на вампиров же вроде бы магия не действует, так чего его так скрутило‑то? Чего я такого опять наколдовал? Вопросы, вопросы… Ладно, потом подумаю, все равно уже отрубаюсь.
Я уютненько прилег на полу рядом с Винсентом и провалился в блаженное забытье.
Это был совершенно незнакомый мне мир, но он был полон красок и звуков, несмотря на царившую кругом ночь. Эта ночь была прекрасна! Наполненная медвяными ароматами незнакомых трав, трелями удивительно ярких и непуганых экзотических птиц, призрачным светом трех разноцветных лун, она обволакивала, заманивала, кружила голову, растворяя в себе, лишая любых желаний, кроме одного – слиться с ней, стать ее частью.
– Как грустно, не правда ли?
Она сидела на песке пляжа, обхватив колени, не глядя на меня, и ее черные волосы драпировали стройное тело, подчеркивая разницу между Ночью и абсолютным Мраком. Темная вода ласково шипела, накатываясь на берег, дробясь разноцветными брызгами, под светом алой, нефритовой и золотой лун.
Грустно? Я был счастлив. Счастлив от того, что снова вижу Ее, могу к ней прикоснуться, если наберусь смелости.
– Конечно, грустно! – Она повернула ко мне лицо, и я смог разглядеть, что уголки пухлых, изогнутых луком губ скорбно опущены, в фиолетовых до черноты глазах плещется боль. – Нельзя увидеть мрак. Можно лишь сравнить его со светом. Посмотри вокруг, – она обвела рукой окружающий пейзаж. – Что ты видишь? Какого цвета это море? А этот песок? Лес? Птицы, цветы, небо? – Она покачала головой и сама ответила на свой странный вопрос: – Того, который отвоевал Свет. Того, который отстояла Тьма. Им никогда не примириться. Это сражение – вечность. Это сражение – я.
– Этернидад! – сорвалось с моих губ всплывшее вдруг в памяти имя, наполняя меня восторгом, щемящей нежностью и безысходностью.
– Ты… – Она вскочила напуганной ланью, застыла на секунду, а в следующий миг уже обнимала меня за шею. Руки мои сами собой сомкнулись у Нее на талии, я почувствовал, что тону в Ее глазах. – Ты готов разделить со мной вечность, мой спаситель?
– Этернидад! – прошептал я, склоняясь все ближе к Ее лицу, к Ее губам. Птичкой в клетке на краю сознания билась отчаянная мысль, что я творю безумство, последствия которого могут стать роковыми, но разум застило искушение. – Этернидад!
Сладкая нега поцелуя прервалась резкой болью. Звонкая, хлесткая и очень болезненная пощечина вырвала меня из прекрасного сна, как пробку из бутылки. Я взвыл и открыл глаза. Вой сразу же перешел в рычание. Клыкастая вампирская улыбка была отнюдь не лучшей заменой дивному лику Повелительницы.
– Ты что творишь?! – Винсент тряс меня за плечи, как тряпичную куклу. – Ты что делаешь, недоумок?! Ты с кем целоваться удумал?!
– Ты сам виноват! – заорал я, тщетно пытаясь избавиться от его хватки. – Не фиг было так меня пугать! И вообще, чего ты летать вздумал?! На вампиров же магия не действует!
Винс резко отпустил мои плечи и недоуменно уставился мне в лицо. Потряс головой.
– Ты о чем? – наконец растерянно спросил он.
– Сам виноват, – уже успокаиваясь, повторил я. – Можно подумать, для тебя новость, что у меня апгрейды со страху случаются. Ты так подкрался…
– Постой, постой! – Винсент нахмурился. – Значит, я тебя напугал, у тебя случился апгрейд, потом ты отрубился и снова видел сон? Один из тех?
– А… ну… да, – честно говоря, я совершенно не понимал, к чему он клонит.
Пару долгих минут вампир задумчиво молчал. Потом хмуро посмотрел на меня.
– Плохо дело, Ася.
– Почему?
– Потому что это не просто сны. Даже не просто пророческие сны или сны о реальных событиях. Она привязывает тебя к себе. Ты… ты звал Ее по имени…
– Да?! – я даже подскочил. После такой жестокой побудки я, разумеется, опять не мог вспомнить, как Ее зовут. – Как?! – потребовал я, хватая Винса за грудки. – Скажи, как?!
– Ася, Ася… – вампир покачал головой. – Во‑первых, я лишь узнал Ее имя, но, как и ты, не запомнил. А во‑вторых, лучше бы тебе его не вспоминать. Я же объяснял, что знать его могут лишь подданные Ночи. Разве ты сам не понимаешь, что в этих своих снах принадлежишь Ей?
– Принадлежу? – растерялся я.
– Вот именно. И мне, знаешь ли, совсем не улыбается опасаться, что в нашем походе против угрозы целой галактике ты можешь в любой момент всадить мне нож в спину.
– Да ты что! – возмутился я. – Винс, ты что, правда, так обо мне думаешь?!
– О тебе, маркиз в" Асилий де Карабас – пожалуй, нет, а о подданном Ночи – запросто.
– И… и что теперь делать? – Винс говорил настолько серьезно, без своих вечных подколок, что я ему поверил. Не мог не поверить.
– Ну, для начала, сколько всего апргрейдов бывает у мага?
– А?
– Сколько раз ты еще можешь откинуться в обморок и ненароком попасть под ее власть, дубина? Если мы будем это знать, просто какое‑то время не будем оставлять тебя без присмотра, не будем давать тебе долго валяться в отключке.
– Ну… – я откровенно удивился. Над этим вопросом я никогда не задумывался просто потому, что не предполагал, что когда‑нибудь доживу до максимального числа прорывов. Тут мне пришло в голову, что, наверное, это можно определить по поясу с метками Магистерии. Должны же они все на него помещаться! Недолго думая, я принялся расстегивать и вытаскивать его из штанов. Из‑за значков пояс все время цеплялся за шлейки и вытаскиваться не хотел.
– Ася, милый, я, конечно, ценю, что произвел на тебя столь сильное впечатление, но выпрыгивать из штанов повода, кажется, не давал, – скалясь, изрек вампир. – Один поцелуй – еще не повод для знакомства. Ты бы хоть сначала убедился, что я отвечу тебе взаимностью.
– Винс, ты извращенец! – выдавил я, воюя с непослушным поясом. – Лучше помог бы.
– Ага, а ты решишь, что я тебя домогаюсь!
– Нужен ты мне! Я, если помнишь, на Леринее жениться подумывал, – не остался я в долгу.
– Ну‑ка, ну‑ка, отсюда поподробнее, – подобрался Винсент, и в его оскале сверкнули клыки.
– Она, в отличие от тебя, готовить умеет! – я, наконец, справился с поясом, поднес его к глазам и уставился на значки.
– И что ты там хочешь разглядеть, фетишист? – поинтересовался вампир, видимо, сообразив, что я больше не собираюсь участвовать в перепалке.
Значков было тринадцать. С тех пор, как я в последний раз озаботился поинтересоваться, что там у меня есть, прибавились заткнутое пальцем ухо, глядя на которое я, почему‑то подумал о Рике, мерцание телепорта, костерок, клетка и тучка с надутыми щеками, очевидно, символизирующая ветер. Так это я упыря сдул, что ли? Усаженные вплотную друг к другу значки занимали чуть меньше трети длины кожаной полосы. Меня это не утешило. Винса, когда я ему объяснил, что пытался выяснить, тоже.
– Выходит, не на нашем веку… – пробормотал он и похлопал меня по плечу. – Вставай, женишок, пойдем, испробуем, что моя ученица наготовила.
– О‑о‑о! – мечтательно протянул я. – Там такой салатик куриный…
Салатика, однако, на законном месте, то бишь в миске, не оказалось. Судя по довольной физиономии развалившегося прямо на столе Сириуса, блюдо давно сменило место жительства на утробу усато‑хвостатого.