- Ох, извините! Мы совсем не подумали о посуде.
Леша, никогда не отличавшийся душевной тонкостью, пихнул меня в бок.
- Какая посуда! Человеку плохо, а ты о какой-то ерунде.
- Да, - опомнилась я. - Павел Сергеевич, нужно срочно связаться со строителями кемпинга, попросить у них трактор. Борис заболел, и, кажется, тяжело.
Из рук истопника выпала тарелка.
- Боже, - пробормотал он. - Этого еще не хватало! - Он стряхнул с себя оцепенение и припустил к двери. - Сейчас принесу телефон!
- Подождем здесь, - сказала я Леше и встала к раковине. - Не стой столбом, выброси осколки в ведро и помоги мне домыть посуду.
Леша безропотно подчинился.
- Тебе не кажется, что все это очень странно? - спросил он, намыливая тарелку. - Борис отравился, Лева пропал, Георгий потерял телефон...
- Да, для одного утра событий явно многовато, - согласилась я. - И эмоций, пожалуй, перебор. Замухрышка бьется в истерике, Лариса на грани обморока, истопник бьет посуду. Нужно разбудить наших. Пусть поучаствуют в общем веселье.
- Не ерничай, я серьезно. Эмоции меня как раз не удивляют. Их вполне можно объяснить обстоятельствами. А сильные они или нет - это дело темперамента. Думаешь, твой висельный юмор в драматических обстоятельствах выглядит естественнее, чем истерика?
- Во всяком случае, приятнее, я надеюсь.
- Наверняка не для всех.
- Ладно, не будем о людях с дурным вкусом. Ты говоришь, бурные эмоции наших компаньонов тебя не удивляют. А что удивляет?
- Мне подозрительно исчезновение Левы и телефона, особенно в свете внезапной болезни Бориса.
- Думаешь, Лева траванул Бориса, стянул у Замухрышки телефон, чтобы нельзя было вызвать помощь, и смылся? Тогда, будучи последовательным, он должен был прихватить и телефон истопника.
Не успела я договорить последнюю фразу, как на кухню ворвался Павел Сергеевич. В первое мгновение я его не узнала. Куда подевалась величественная осанка, надменность классического профиля? Теперь едва ли кому пришло бы в голову сравнить его с римским сенатором на покое. В лучшем случае он мог претендовать на роль пожилого патриция, удирающего от восставших гладиаторов.
- Телефон! Его нигде нет! - объявил он, задыхаясь.
Столь неожиданное подтверждение невероятного предположения, только что высказанного мной в шутку, выбило меня из колеи. В мигом опустевшей голове мелькнула единственная - и совершенно дурацкая - мысль: "Эта массовая скорбь по поводу пропавших телефонов со временем начинает приедаться".
Леша проявил сообразительности побольше.
- А где вы его держите? - задал он вполне резонный вопрос.
- Вообще-то ношу с собой. Вот здесь. - Павел Сергеевич похлопал себя по карману. - Но когда иду в котельную, вынимаю. Там же все время нагибаешься вдруг выскользнет, разобьется? Утром, когда я одевался, телефон был на месте, в кармане. Я положил его на тумбочку - как сейчас помню. И вот, пропал... Я всю сторожку обыскал - нигде нет.
- Когда вы ходили в котельную?
- Как обычно - на рассвете. Я всегда, как встаю, первым делом иду топить.
- А сторожку запираете?
- Нет, конечно. Откуда здесь взяться ворам?
- Понятно. - Леша посмотрел на меня. - Надо бы сообщить Наталье, что помощи не будет, а?
Я встряхнулась:
- Да, конечно. Идем.
Мы зашагали было к лестнице, но Павел Сергеевич удержал Лешу за локоть.
- Давайте сюда. - Он показал на большую нишу рядом с холлом. - Я включил лифт. Так будет быстрее.
Мы поднялись на третий этаж. Перед дверью Борисова номера Наталья и Георгий бурно спорили. Увидев нас, парочка замолчала.
- Второй телефон тоже пропал, - заявила я без предисловий.
Наталья окаменела, а Замухрышка начал менять цвет. Сначала он побагровел, потом стал сизым, а закончил эту любопытную цветовую гамму грязновато-серый окрас. "Точно заправский хамелеон", - подумала я, глядя на его ходящую ходуном щеку.
- Как... что... мы... Ты! - завопил он вдруг Наталье в лицо. - Все ты! Все подстроено! Вы нарочно меня сюда заманили! "Поедем отдохнем! Отошли телохранителя, кого тебе здесь бояться? Когда понадобится, вызовешь!" Какой же я был дурак! Сам, собственными руками, надел петлю себе на шею! Ну, чего ждете?! Вышибайте стул! Режьте, стреляйте!
Я размахнулась и залепила ему хорошую оплеуху - по правде говоря, у меня давно уже чесались руки. Все оцепенели. И как раз в этот кульминационный момент из моего номера высыпали в коридор Генрих, Марк и Прошка, причем Прошка в одних трусах. Но именно он подскочил к нашей группе и схватил Замухрышку за грудки.
- Сейчас ты у меня получишь, гаденыш! - пообещал он отважно. (Обычно наш Храбрый Портняжка сдерживает свои благородные порывы, но Георгий явно уступал ему в весовой категории). - Что он тебе сделал, Варька?
Глядя на перекошенное от страха лицо Замухрышки, несомненно решившего, что мы уже приступили к его ликвидации, я с трудом подавила неуместный приступ смеха.
- Ничего. Это была превентивная мера. Отпусти человека.
- Мне следовало сразу догадаться, кто здесь жертва, - буркнул Прошка, убирая руки.
- Что происходит? - спросил Марк.
- У нас неприятности, - заговорила, придя в себя, Наталья. - У Бориса острые боли, нужно срочно везти его в больницу, а мы не можем вызвать подмогу, потому что оба сотовых телефона пропали. Георгий заподозрил нас в покушении на свою жизнь и потерял голову. Варвара просто привела его в чувство.
- А что с Борисом? - встревожился Генрих.
- Вероятно, пищевое отравление. - Наталья провела рукой по лицу. - Но, может быть, и аппендицит. Врача среди нас нет, точно никто не знает.
Дверь у нее за спиной приоткрылась, и показалась рыжая голова Ларисы.
- Он потерял сознание, - сказала она дрожащим голосом.
Некоторое время все молча переваривали новость, потом снова заговорила Наталья:
- Придется добираться самим. Я подгоню машину. Павел Сергеевич, у вас в отеле найдутся носилки?
- Носилок, кажется, нет, но есть инвалидное кресло. Сейчас привезу. - И он быстро пошел к лифту.
- Лариса, вы можете поехать с нами? - спросила Наталья.
- Я... да, наверное. Вот только... Лева куда-то пропал. Не знаю, что и думать. Но, наверное, он скоро найдется.