Я невольно улыбнулась.
— А ты и вправду не переживай. Наверное, Наталье сейчас лучше побыть одной. Мы сходим за ней попозже.
Леша вышел из спальни и, отвечая на мой немой вопрос, покачал головой.
— Куда же могли подеваться эти ключи? — Я растерянно обвела комнату взглядом. — Слушайте, вы ведь помогали Ларисе переместить Бориса с кровати в кресло, да? Во что он был одет? Когда кресло вывезли в коридор, он был закутан в одеяло. А под одеялом? Вы заметили, что на нем было надето?
— По-моему, пижама, — ответил Генрих. — Или халат… Не помнишь, Леша?
— Я не знаю, как это называется. Нечто вроде пижамных штанов и махровой куртки, похожей на обрезанный купальный халат.
— А карманы у куртки были?
— Были. Думаешь, Борис сунул ключи в карман пижамы? Тогда о них можно забыть. Но где-то должен быть запасной комплект. Павел Сергеевич должен знать где.
— Придется подождать, пока он проснется.
— Да, кстати касательно Павла Сергеевича, — заговорил Генрих. — Пока я искал ключи, мне пришла в голову мысль: а что он делал среди ночи под Варькиными окнами?
— Не совсем под моими, — уточнила я. — Он стоял левее, ближе к парадному подъезду. Там окна Бориса или, может быть, Натальи.
— Ну все равно… Что привело его туда в такой час?
— Думаешь, убийца назначил ему свидание? — заинтересовался Леша.
— Свидание среди ночи? — Я хмыкнула. — Тогда не «назначил», а «назначила». Но, по-моему, Павел Сергеевич уже немножко не в том возрасте.
— Вообще-то это спорный вопрос, — не согласился Генрих. — Но я думал не о такой экзотической возможности. Моя гипотеза гораздо прозаичнее. Может быть, что-нибудь привлекло внимание старика? Он сторож и, наверное, иногда — когда ему не спится — проверяет, все ли в порядке в его владениях. Допустим, прошлой ночью он совершал такой обход и что-то его остановило… Не осмотреть ли нам место, где на него напали? Ночью, в темноте, мы ничего не разглядели, да нам и не до того было, а вдруг там остались следы?
— «Любой преступник оставляет след и возвращается на место преступленья»? Жаль, что ты не вспомнил об этом раньше. Мы бы засели в кустах, глядишь, уже и поймали бы редиску.
— Может быть, еще не поздно. Так или иначе, осмотреть место преступления нам ничто не мешает.
— Ладно, пошли. Здесь вроде бы делать нечего.
Мы вышли из номера, и Леша запер дверь.
— Занесем ключ Вальдемару?
— Нет, лучше попозже вернем его Наталье, — решил Генрих. — Будет хороший предлог наведаться к ней, узнать, как она себя чувствует.
На улице опять шел дождь. Складывалось впечатление, будто за последние двое суток над Валдаем выпала годовая норма осадков.
— Прошка прав, — сказала я, с отвращением поглядев на низкое угрюмое небо. — Если эта чертова погода продержится еще пару дней, мы отсюда не скоро выберемся. Трактора в лесу будут вязнуть. А я, между прочим, обещала в издательстве, что четвертого буду в Москве… Ох, Генрих, а как же Машенька? Она, наверное, с ума сойдет от беспокойства, если ты завтра не дашь о себе знать.
— Машенька давно уже должна была привыкнуть к опозданиям Генриха, — заверил меня Леша. — На моей памяти он столько раз путал место, час и даже дату встречи, что я всегда удивляюсь, когда он внезапно является вовремя.
— Но на сей раз он отправился вместе с нами. Машенька начнет звонить мне, тебе…
Я осеклась и застыла. Генрих с Лешей резко остановились, потом, проследив за моим взглядом, тоже вытаращили глаза.
Мы стояли на гравиевой дорожке, метрах в двадцати от участка, расположенного напротив первого окна моего люкса. Изумрудную лужайку, простиравшуюся от дорожки до кустов, высаженных перед зданием отеля, пересекала безобразная полоса шириной около метра. Грязно-бурое месиво с зелеными вкраплениями выдранной молодой травы походило на гигантскую гусеницу, ползущую от дорожки к дому. Сходство усиливалось благодаря тонким черным бороздкам, которые еще не до конца размыл дождь.
— Работящий преступник нам попался, — пробормотала я, оправившись от удивления. — Не поленился разыскать грабли и прочесать все пространство, где могли остаться его следы.
— И как прочесать! — добавил Генрих. — Словно бороной прошелся.
— Ну вот, наконец-то у нас появилось конкретное указание на его личность, — удовлетворенно заметил Леша.
— Какое указание? — одновременно воскликнули мы с Генрихом.
— Раз он так старательно уничтожил следы, значит, они были чем-то примечательны. И скорее всего, размером.