Отравить спиртное в номере Левы и Ларисы тоже не составляло труда. Пока Лева совершал свой утренний променад, а Лариса бегала по отелю в поисках мужа, любой мог войти в комнату и бросить яд в початую бутылку виски. Лариса так волновалась, что наверняка и не подумала запереть дверь.
В ночь покушения на Павла Сергеевича Вальдемар сидел в баре на первом этаже. Для того чтобы изобразить пьяное бесчувствие, особый артистический дар не требуется — достаточно бросить у ног пустую бутылку, навалиться на стол и раскатисто захрапеть. Следовательно, Вальдемар мог заниматься чем угодно и до и после того, как мы обнаружили раненого истопника. Правда, неясно, зачем ему было орудовать граблями, но, возможно, он решил перестраховаться или с ним просто случился приступ трудолюбия.
И последнее: кража телефонов. Первую ночь Вальдемар провел в номере с женой. Могла ли Наталья не заметить его отлучку? Кому все-таки предназначались снотворные таблетки, которые я видела у нее на ладони? Может, она не солгала? Но почему напиток в бокале был не того цвета? А что, если ее джин с тоником просто кончился и она взяла бокал мужа, чтобы запить таблетки? Тогда в ту ночь она спала как убитая и Вальдемар имел возможность уходить и приходить, сколько ему вздумается.
Ну и дельце я ему сшила! Неужели все так и было? На первый взгляд никаких натяжек в моей версии нет. Правда, разговор Бориса с Павлом Сергеевичем, „жучок“ в телефонном аппарате и загадочные похождения Левы в день смерти Бориса остались без объяснения, но, возможно, это другая цепочка событий, не имеющая отношения к убийствам…»
Я настолько увлеклась своими домыслами, что совершенно не замечала ничего вокруг. Только появление ребят вернуло меня к действительности. Я чуть не подпрыгнула от удивления, когда увидела вместе с Генрихом и Марком Лешу. «Ай да Марк! — мысленно восхитилась я. — Ну кто еще смог бы уговорить Прошку остаться в одиночку у одра больного, да еще сразу после второго убийства?»
— Как у вас дела? — спросил Генрих, всем своим видом выражая сострадание.
Я взглянула на Ларису. Она уже не рыдала у Натальи на плече, а просто сидела с ней рядом с выражением полнейшей опустошенности на лице.
— Как видишь, — ответила я и негромко добавила, обращаясь ко всем троим: — Мне нужно срочно с вами поговорить. Как бы это сделать ненавязчиво?
Одно из безусловных достоинств Марка — способность понимать меня с полуслова и умение мгновенно импровизировать.
— Надо бы проведать Прошку, — сказал он достаточно громко, — а то придется его потом откачивать. Ты нужна здесь, Варвара? Или можешь ненадолго отлучиться?
Я вопросительно посмотрела на Наталью.
— Идите, конечно, идите. Только позвоните сюда из сторожки, сообщите, какой там номер. Понадобится помощь — мы вас вызовем.
Мы вышли в коридор, дождались, пока Наталья закроет дверь, а потом я быстро повела всех троих к себе.
— В сторожку пойдем позже. Нам нельзя отлучаться надолго. Сейчас объясню почему. — И я вкратце изложила все, до чего додумалась, пока они отсутствовали.
Генрих сразу оценил мои умопостроения.
— Пожалуй, вернусь к дамам, — сказал он, едва я закончила. — Если Варька права, нельзя оставлять их наедине с Вальдемаром. А вы идите в сторожку, обсудите версию с Прошкой. Если сочтете ее несостоятельной, дайте знать.
Он тут же ушел, а я попросила Лешу с Марком подождать меня три минуты и отправилась переодеться в сухое.
«Ну, сейчас-то Вальдемар вполне мог напиться по-настоящему, — думала я в процессе переодевания. — Дело сделано, можно и расслабиться. Хотя, когда Генрих выяснил, что Вальдемар в ауте, Лева был еще жив. Поэтому не исключено, что красавчик опять валяет дурака. Неплохой способ уйти от необходимости изображать горе и потрясение, если Вальдемар не очень искушен в лицедействе».
Я вышла к друзьям, влезла в сапоги, и мы снова тронулись в путь.
«Генрих прав, Ларису нельзя оставлять с Вальдемаром наедине. Если она в курсе его денежных счетов с Левой, ей известен мотив убийства».
Занятая своими мыслями, я не заметила большую складку ковровой дорожки в коридоре, споткнулась и растянулась на полу. При этом моя рука шлепнулась поверх небольшого прохладного предмета, который я бессознательно зажала в кулаке.
— Ходить разучилась? — проворчал Марк, ставя меня на ноги.
— Отнюдь нет. Просто я всегда высоко держу голову.
Я мельком посмотрела на предмет у себя на ладони, который оказался цилиндрическим ключом с пластмассовой бирочкой, и, машинально сунув его в карман, зашагала дальше.