— Ну знаешь! Я всегда подозревал, что у тебя мозги с плесенью, но всему должен быть предел!
— Прогрессирующее слабоумие, — поставил диагноз Прошка.
Крыть мне было нечем, поэтому я не ответила на гнусную клевету. Прошка, ожидавший ответной шпильки, растерялся. Пожалуй, только теперь до него дошло, насколько серьезно мое положение.
— Итак, ты вдруг обнаружила горячее желание выйти за чудовище замуж, а оно только обрадовалось? — уточнил он, хмурясь.
— Ты сегодня демонстрируешь чудеса догадливости, — буркнула я. — Впрочем, обрадовалось — не вполне верное слово. Чудовище восприняло внезапную перемену в моем поведении как должное. Сказало: «Я так и знал, что рано или поздно ты сменишь гнев на милость. Вот увидишь, у нас все будет прекрасно». И, не отходя от кассы, назначило день подачи заявления.
— Когда?! — Вопрос прозвучал в три голоса.
Со свойственной мне проницательностью я догадалась, что друзья хотят знать не когда был назначен день, а когда мы пойдем подавать заявление.
— Надеюсь, никогда. Назначено было на прошлую пятницу, но ночь с четверга я предусмотрительно провела у тетки, а сюда вернулась только в восемь вечера, решив, что загс наверняка уже закрыт и чудовищу нет смысла меня подкарауливать. Честное слово, я не собиралась от вас удирать. Но, приехав домой, вдруг подумала, что Борис может вернуться, услышит из-за двери ваш галдеж и начнет ломиться в квартиру. Мне показалось, будет лучше, если я смотаюсь в Питер…
— Ну и чего ты достигла своим бегством? — спросил Марк. — Все равно рано или поздно тебе придется объясняться. Ты хоть понимаешь, в какую ловушку себя загнала?
Еще бы я не понимала! Только страх показаться однообразной удержал меня от очередной порции бурных рыданий. Но, видимо, желание всплакнуть ясно отразилось на моей физиономии, потому что Марк вдруг смилостивился:
— Ладно, поздно кулаками махать. Нужно подумать, как исправить положение.
— Да чего тут раздумывать-то! Пусть Варька объявит своему чудовищу, что расхотела замуж. Насколько я понимаю, подобные капризы вполне в духе созданного ею образа, — сказал Прошка.
— В том-то и дело, что это будет воспринято именно как каприз, — вздохнула я. — Если я могла передумать один раз, то почему не могу передумать в другой? Конечно, я больше не собираюсь убеждать Бориса, будто мечтаю о нем днем и ночью. Но нисколько не сомневаюсь — просто так он не отвяжется.
— Может, нам самим с ним поговорить? — предложил Леша. — Тебя он может считать вздорной особой, у которой семь пятниц на неделе, но нас, наверное, выслушает.
— Сдается мне, он вообще никого не слушает, — сказала я. — Вы себе представить не можете, какую мерзкую тварь я разыгрывала перед его друзьями и родственниками. Они должны были костьми полечь, лишь бы отвадить его от меня. Нет, боюсь, ваше вмешательство не поможет.
— А что, если тебе представить дело так, будто ты внезапно влюбилась, например, в кого-нибудь из нас? — предложил Прошка.
— Ну и что? Думаешь, Борис благородно сам устранится с пути соперника? По-моему, он только активизирует наступательные действия.
— Ты могла бы подать заявление с одним из нас, а если не поможет — даже заключить фиктивный брак. Вряд ли он захочет дожидаться тебя всю жизнь. Это мысль, а? Если хочешь, я готов фиктивно пожертвовать собой.
— Ты спятил! — взвилась я. — Я, конечно, готова на что угодно, лишь бы избавиться от этого субъекта. Но выйти замуж за тебя?! Да все мои знакомые немедленно решат, что я клиническая идиотка, а родственники наверняка попытаются добиться опеки.
— Ну и пожалуйста! — оскорбился Прошка. — Видно, мне и в самом деле пора провериться у врачей, раз я сделал тебе предложение. Даже на фиктивный брак с тобой может решиться только законченный псих.
— Хватит базарить, — вмешался Марк. — Варька, а он действительно подал неплохую идею. Я, разумеется, понимаю твое негодование, но тебе ведь не обязательно выходить за Прошку. Вон Леша, чем не жених?
— Леша даже ради спасения собственной жизни не способен убедительно сыграть подобную роль. Вы в состоянии представить, как он в костюме, при галстуке, с букетом в руках томно вздыхает и пожирает девушку нежным взглядом?
Все так и покатились со смеху, кроме Леши, физиономия которого осталась совершенно бесстрастной.
— Остается Марк, — сказал, отсмеявшись, женатый Генрих.
Нельзя сказать, что это замечание Марка обрадовало, но держался он мужественно.
— Если другого выхода нет…
— Извини, Марк, но я не могу принять твою жертву. Да и не хочу, честно говоря. Мне всегда было жалко твою предполагаемую будущую жену. И вообще я не собираюсь замуж. Ни фиктивно, ни взаправду!
Марк воспринял мой отказ с явным облегчением, но все-таки обиделся.
— А я вообще начинаю думать, что лучше оставить все, как есть. Если твоему Борису удастся тебя окольцевать, это и будет для него самой страшной карой.
Напоминание о Борисе мгновенно лишило меня куража. Я вспомнила, как последние несколько недель маялась бессонницей, боялась выходить на улицу, шарахалась от каждой тени. Какие унизительные представления давала в компании посторонних, малоприятных мне людей.
Добрый Генрих не может видеть меня несчастной.
— Ничего, Варька, мы обязательно что-нибудь придумаем!
— А я согласен с Марком, — мстительно заявил Прошка. — Лучше оставить все, как есть. Наверняка этот Борис поприличнее прошлого жениха, первоапрельского. Судя по твоему рассказу, у этого хотя бы замашки не уголовные. Подумаешь, волосы светлые и глаза выпученные! Зато богатый. А придумаем мы, как его отвадить, — ты опять такого субъекта откопаешь, что кондрашка хватит.
— Да сколько можно припоминать мне этот несчастный розыгрыш! Уже почти год прошел!
— Ну и что? Ты знаешь, сколько лет жизни украла у нас своей дурацкой шуточкой?
— Нечего было меня провоцировать. Еще когда родственники и мамины подруги выпытывают, скоро ли моя свадьба, и сокрушенно качают головой, услышав, что после дождичка в четверг, — можно потерпеть — с ними я вижусь раз в год по обещанию. Но когда в эту травлю включились вы, мое терпение лопнуло. Вот я и решила раз и навсегда избавить себя от намеков на тяжкую долю бедной старой девы. По-моему, замысел удался. После знакомства с Колюней у вас удивительным образом пропала охота покушать салат на моей свадьбе.
— Слушай, какие мы дураки! — Прошка даже забыл старые обиды. — Колюня — вот кто нам сейчас нужен! Варька, может, уговоришь его выступить на бис? У него такая бандитская рожа, что, будь твой Борис хоть с двух медведей, ему найдется о чем призадуматься.
— Во-первых, Колюня, по слухам, недавно схлопотал семь лет за разбойное нападение на милиционера. Во-вторых, Борис — бизнесмен и бандитской рожей его не удивишь. Видели бы вы его деловых партнеров! Аль Капоне перед ними — ангел небесный.
— Но должно же быть у твоего Бориса хоть одно уязвимое место! — горячился Прошка. — Что-нибудь такое, чего он на дух не переносит. Если ему нравятся вульгарность, хамоватость и бандитские рожи, может, тебе на время превратиться в кисейную барышню? Будешь периодически падать в обморок и орошать окружающих потоками слез. Если и это его не проймет, поищем другие средства. Не исключено, что у него аллергия, к примеру, на цветочные запахи или рыбий корм. Тебе останется только обливаться с ног до головы духами и завести рыбок. Чем-нибудь мы его рано или поздно поразим.
— Вообще-то идея хорошая, — изрек Леша. — В ней лишь один изъян — на ее воплощение потребуется время. А Варька, сами видите, и так уже превратилась в доходягу. Кто знает, во что ей обойдутся эти эксперименты.
— Предлагаю применить комплексный метод борьбы, — сказал Генрих. — Во-первых, ни на миг не оставлять Варвару одну. Пусть Борис попробует запихнуть ее в машину и увезти, когда орать и яростно сопротивляться будут уже двое. Вряд ли в этом случае кто-то поверит в его историю о норовистой невесте. Чудовищу придется вести себя цивилизованно. Во-вторых, попробуем все-таки метод ненасильственного убеждения. Через две недели Варькин день рождения — прекрасный для нас повод познакомиться с ее женихом.