Оружие наше было не хуже с течением времени. Остается одним из лучших и сейчас. Правда, до сих пор у наших солдат нет нормальных ножей, чтобы порезать хлеб, разрезать кусок мяса, открыть банку с консервами, подстричь ногти и подпилить их, обрезать нитку, с помощью шила починить порвавшийся сапог или ботинок, при необходимости откупорить бутылочку марочного вина, доставшегося в качестве трофея (музейные и экспериментальные образцы, разработанные частными предпринимателями для армии видел). Штык-ножом этого не сделаешь. Штык-нож предназначен только для боя или для проделывания прохода в проволочном заграждении. Кто думает об этом иначе, тот пусть использует в качестве столового ножа топор или саблю (в одной старой немецкой детской сказке, крестьянин для офицера, резавшего хлеб саблей, принес вместо ложки совковую лопату. Извините, - сказал он, - я подумал, что для такого большого столового ножа нужна очень большая ложка). В немецкой армии солдаты снабжались специальными ножами заводского производства с необходимым набором приспособлений.
Их, конечно, совершенно нельзя сравнивать по качеству с ножами швейцарской армии, но и они существенно дополняли быт военнослужащего. Я ничего не говорю про солдатский ранец, в котором каждый солдат носит маршальский жезл. В русской армии ранец с успехом заменяет котомка, которую называют вещмешок. И дешево, и сердито. Сложил все в котомку, к спине мягкое, наружу твердое, веревкой горлышко стянул, горловину замотал, лямку перегнул, сделал петлю, накинул на горлышко и затянул. Котомку за спину и "для тебя родная есть почта полевая". От этих котомок и пошло выражение
"тянуть лямку".
Большое значение для поддержания морального духа имеет и наградная система, состоящая не только из орденов и медалей, но и знаков отличия орденского типа. Например, серебряные и золотые знаки орденского типа "За верную службу" (за выслугу лет). Знаки "За отличную стрельбу", "За танковую атаку", "За участие в рукопашной схватке", "За ранение" трех степеней (в американской армии раненный военнослужащий награждается медалью "Пурпурное сердце", а в нашей армии нашивается ленточка, понятная только посвященному, а для непосвященного обозначающая количество лет выслуги).
Моральный стимул службы всегда имел высокое значение для военных.
В царской армии за храбрость награждали боевыми орденами, такими же орденами награждали и за добросовестное исполнение служебных обязанностей, не только высших офицеров, но и офицеров невысоких должностей и званий. Такая же система существовала и в Красной Армии в послевоенный период. Даже наши бывшие братские республики стали выпускать знаки орденского типа за выслугу лет, я не говорю о бывших союзниках по Варшавскому договору. У которых эта традиция пришла из глубины веков.
Раньше в СССР выпускались и юбилейные медали, но сейчас историю, как обычно, начали писать с чистого листа и юбилеев вообще не осталось и, вероятно, в ближайшее время не предвидится. Прослужил человек в армии, должностей, подлежащих награждению государственными наградами не занимал, честно исполнял свой долг, не был ранен, амбразуру дота собой не закрывал, самолетов не сбивал, а надел на праздник свой мундир и "на груди его могучей, болтаясь в несколько рядов, одна медаль висела кучей, и та за выслугу годов". Сейчас, правда, медали в форме государственных наград стали выпускаться всеми организациями, у которых есть деньги, даже какое-нибудь жилищно-коммунальное управление может выпустить медаль в связи с 5-й годовщиной образования ЖКУ на пятиугольной колодочке установленного образца с цветами, характерными для работы специалистов управления.
Что меня еще поразило на выставке "Агрессия". В каждом немецком батальоне было свое знамя. Некоторые наши специалисты говорили, что это пустая возня со знаменами. Но немцы, люди рациональные, просто так ничего не делали. Солдаты батальона видели свое знамя в бою и четко выполняли принцип, что "знамя есть символ воинской чести, доблести и славы".
Наше полковое знамя видели только те, кто служил при штабе полка.
Много знамен с той и другой стороны попало "в плен", но свою задачу поддержания боевого духа частей и подразделений они выполнили.
Наличие знамени повышает ответственность командира и подчиненных за его сохранность, сплачивает подразделение, диктует необходимость выполнения полученного приказа самостоятельно, даже находясь в отрыве от основных сил. Поэтому вопрос о знаменах и на сегодняшний день требует детального изучения и совершенствования в изменяющихся условиях ведения боевых действий.
В 1955 году в возрасте 5 лет я попал под машину и сломал ногу.
Бежала ватага ребят по узенькому тротуару, и при проезде мимо нас автомашины несколько человек столкнулись. Меня отбросило к заднему колесу. Двойное сальто, и я лежу на асфальте. Открываю глаза, водитель выходит из кабины. Ну, сейчас влетит. Встаю, делаю два шага и падаю. Остальное все в темноте. Но я отвечал на все вопросы и защитил дяденьку-шофера, который меня видеть никак не мог. Потом он приходил ко мне в больницу вместе со своей семьей, а я никак не мог понять, чьи это родственники приходили меня проведать.
Лечили меня в маленькой поселковой больничке на крутом берегу реки. Часто мама моя со мной сидела и что-нибудь рассказывала. По тем временам она была образованным человеком с семью классами образования. Однажды в больнице ей попался в руки отрывной календарь за 1955 год, и она читала его мне, как говорится, "от корки до корки". Где-то в третьем заходе я начал ее останавливать и просил читать дальше, так как это уже помню. А ну-ка, расскажи. Пожалуйста.
Изумленная мама поделилась этим с лечащим врачом Ларисой Петровной.
Та пришла проверить. Открывает наугад календарь и спрашивает: "Кто это?". Пятилетний мальчик отвечает: "Никита Сергеевич Хрущев,
Председатель Совета Министров СССР, Первый Секретарь Центрального
Комитета Коммунистической Партии Советского Союза". "А это кто?"
"Долорес Ибаррури, председатель Коммунистической партии Испании".
Еще и еще. Безошибочно. С детства в память накрепко врезались фамилии Ворошилов, Буденный, Булганин, Шверник, Поспелов, Маленков,
Каганович, примкнувший к кому-то Шепилов и другие. Сейчас мне и самому в это трудно поверить, но специально приезжал профессор посмотреть пятилетнего уникума, который "в лицо" знает всех руководителей партии, правительства и выдающихся людей 1955 года.
Пролежав два месяца в гипсе, я разучился прямо стоять. Поднимут меня с кровати, поставят под углом к стенке, и я пошел.
Вестибулярный аппарат быстро восстановился и я снова стал прямоходящим. Отец сделал мне маленькую спецстальную тросточку и я,
"как денди лондонский", стал ходить в гости в соседние палаты.
Оказалось, что я единственный пацан во всей больнице. Через двадцать и тридцать лет я встречал людей, лежавших вместе со мной в больнице, и мы общались как старые друзья. Правда одна, уже в возрасте матрона, всегда краснеет при встрече. Молодой штукатур, упавшая с лесов, научила пятилетнего мальчишку частушке: