– Лилиан! Ты опаздываешь!
– Нет, мам. Я успеваю!
Мама порхает по пекарне, как трудолюбивая пчёлка. Дела идут лучше с каждым днём, поэтому месяц назад она отважилась нанять на работу продавца и официанта. Так в нашей жизни появились двойняшки Анни и Пол. Им по 18, они рыжие, веснушчатые и кудрявые. Мама уверена, что они похожи на яблоки с корицей, запечённые в слоёном тесте. Те самые, что подаются с шариком ванильного мороженого.
Мама всех сравнивает с десертами или выпечкой. Например, Жан – слойка с пеканом и сиропом, тётя Полли – ягодный тарт со взбитыми сливками, соседка Софи – корзиночка с фруктовым мармеладом. А кто я? Просто Лилиан. Ведь я ненавижу мучное и сладкое. Уже 3 года отказываюсь даже пробовать все, что печёт мама, с тех пор, как ушел папа, и мы переехали. С тех пор, как пошла в новую школу.
Сбегаю по лестнице, киваю Анни и Полу, хватаю со стойки свой латте с обезжиренным молоком и пакетик с ланчем: вареная индейка, салат, галеты, морковь. Целую маму в щеку и убегаю, но мама окликает меня у дверей:
– Возьми пакет для Жана. Я собрала ему его любимые булочки.
Хмурюсь. Иногда мне кажется, что Жан дружит не со мной, а с выпечкой. Ему повезло. Он худой и жилистый от природы, может есть буквально всё и не поправиться ни на грамм, не то что я. Иногда мне кажется, что толстею просто от того, что живу над кондитерской. Но булочки беру.
Сегодня мы снова прогуливаем школу, чтобы пойти в центральный парк и рисовать. Жан обожает пленэры, говорит, что так его пейзажи получаются по-настоящему живыми. Ему, конечно, виднее. Для меня все его картины живые настолько, что я чувствую запах цветов, слышу птиц и шум людских голосов, когда смотрю на его картины.
Мои комиксы это другое. Мрачные, в стиле нуар, чёрно-белые с красными и желтыми акцентами. Отражение моей души и моего мира. Грустно, серого, одинокого.
Жан уже ждёт меня. Его долговязая фигура маячит на углу парка ярким пятном: джинсовка с нашивками, оранжевые штаны с карманами, синие кеды, цветастая шапка на обесцвеченных до желтизны волосах. И огромный мольберт. Жан заметил меня и машет, подпрыгивая на месте. Мы самая непохожая пара из всех: Жан – яркая экзотическая птица, излучающая позитив, а я – черная ворона.
– Снова заблудилась в своём готичном зазеркалье? – смеётся Жан и целует в щёку, стискивая меня в объятиях. – Идём скорее, я заждался тебя.
– У меня есть оправдание, – улыбаюсь я, поднимая пакет с выпечкой. Масло от свежих булочек оставило жирные пятна на коричневой бумаге. Аромат берлинского крема, теплого теста, ореховой начинки забирается в ноздри, заставляя желудок болезненно сжаться.
– Ты снова не ела? – хмурится Жан. – Лил, ты должна нормально питаться. Я понимаю все эти девичьи заморочки про стройность, но то, что делаешь с собой ты – это уже болезнь.
– Жан, я знаю твою теорию. У меня негативная реакция на развод родителей, плюс новая школа, где меня не приняли, заморочки из-за веса, отказ от еды, булимия, анорексия, смерть. Бу!
– Да, примерно так, Лили. Может все-таки стоит пообщаться с моей мамой? Она психолог и знает, что делать в таких случаях.
– У меня. Всё. Отлично. – зло говорю я, делая ударение на каждом слове. Жан поднимает руки в знак капитуляции.
Мы рисуем уже около 5 часов. Термос с кофе, который прихватил Жан, опустел, пакет с булочками тоже. Я пью только воду, совсем не хочется есть. Пока друг рисовал осенний пейзаж с прудом и мазками красных листьев на воде, я нарисовала новую главу моих комиксов.
Это история о девочке, которая живёт со своим папой в сумрачном городе, полном чудовищ. Её папа сражается с чудовищами и злой ведьмой, спасая и сохраняя яркие краски, чтобы потом, после победы, раскрасить сумрачный город заново.
– Эта девочка похожа на тебя, – говорит Жан и потягивается. – Я голоден, пойдём поедим, а? Я уже закончил.
– У меня есть ланч, – показываю я коробочку.
– А почему ты не ешь?
– Не хочу…
Жан смотрит неодобрительно и закатывает глаза. Потом протягивает ко мне руки. Я встаю, и мир плывёт перед глазами.
– Лилиан! – слышу удаляющийся голос Жана.
Темнота.
***
Меня будит навязчивый писк какого-то прибора. Глазам больно от света, взгляд плохо фокусируется, но я вижу яркую фигуру неподалеку.
– Жан, – мой голос едва слышен даже мне.
– Лили! Наконец-то.
– Что случилось?
– Ты упала в обморок. У тебя сильное истощение и ты была без сознания 2 дня. А ещё здесь твой папа.
– Папа? Но он не приезжал уже 2 года!
– Я его позову.
Папа входит в палату, пряча взгляд. В его руках мой блокнот с набросками комикса.