…Так, все я купила? Вроде, да, только булочная осталась. Немцы без булочек никуда.
Хорошо, что Херберту наша еда нравится. У меня от уксусного холодца и колбасного салата изжога делается.
Дошла до дома, все подготовила, овощи покрошила меленько, зажарку сделала.
Кстати, варю здесь борщ на утиных обрезках. Вкуснотища!
Снова Херберт звонит. Ладно, вроде я успокоилась.
– Дорогая? Ты была у хера Пускопеляйта? – по голосу слышу, ржет, подлец!
– Была! Херберт, что такое «цво»?
– Это диалект, то же самое, что и «цвай», – голос сдавленный, ну, точно, ржет!
Я обозлилась. Мало того, что он меня под танк кинул, одну к этому… хеееру отправил, мало того, что я и так днем и ночью немецким занимаюсь – а вы попробуйте сами перед сном Гарри Поттера на немецком посмотреть! Еще какие-то диалекты выплывают, а главное, ему смешно!
– Ну, знаешь! Откуда я должна это знать по-твоему?
Тут открылась входная дверь, раздались шаги на лестнице, и Херберт зашел в кухню.
– Привет, дорогая! – он хотел меня поцеловать в висок, но я возмущенно увернулась, – Ну, не злись! Что именно он сказал?
– Что-то, что надо прийти «Цвоте цвоте»!
– Это значит, второго февраля! – и тут он захохотал.
– А еще он велел мне в следующий раз прийти с переводчиком! – мстительно заявила я и тоже засмеялась.
Что мне какой-то там хер? Я вон как с ноября в немецком наблатыкалась, шриппен знаю. Жаркое это их дурацкое с клецками, Господи прости, из старой булки готовить научилась. Даже этого мерзкого Пускопеляйта поняла … почти, а уж до февраля-то!
Порой часы обманывают нас
Елена Азарова
Май 1919 года стал звёздным часом красноармейца Захара Стельмаха. Конная армия, где он служил, выбила бандитов из Берёзовки.
Небольшое село привольно раскинулось в благодатном южном краю. Белые мазанки с красными черепичными крышами утопали в цветущих садах – яблоневых и вишнёвых. Здесь местные богатеи сколотили шайку и держали сельчан в страхе. Особенно рьяным был главарь – Августин Коломиец.
В суматохе завязавшегося боя скрыться ему удалось без труда. Удирая на телеге, Коломиец сделал остановку у дома мельника Прищепы. Запугал его жену обрезом, схватил их дочь и силой затолкнул в повозку.
За умолкающим шумом стрельбы Захар услышал отчаянные вопли и крики о помощи. Пришпорил Султана и нагнал беглецов. В телеге главарь сжимал милейшее создание – красавицу восемнадцати лет. Невооруженным взглядом было видно, что удерживал он её против воли. Красноармеец ударил Августина саблей по спине. В глазах у того метнулся страх. Понял, что пощады не будет, а жить хотелось. Сдался, проклиная всё на свете.
На площади у сельсовета девчонку подхватил гарный парубок. Оказалось, что бандит умыкнул его невесту. Жители деревни кланялись Захару в пояс, а командование за поимку злодея представило к награде. Это дело парень решил отметить с дружками.
– Хлопцы, айда к Лукерье за перваком, именной маузер обмоем, – позвал служивый закадычных приятелей Андрияна с Гордеем. – Тётка проверенная, самогон у неё самый лучший.
– Это ты, конечно, хорошо придумал, да только ну её к лешему, – возразил Андриян. – К ней на край села надо идти. У Шинкрихи, начальницы продуктового обоза, возьмём. Я, если что, сгоняю. Заодно харчом разживусь за счёт заведения.
Андриян рассмеялся и, хлопнув Захара по плечу, ушёл, напевая:
– Смело мы в бой пойдём
За власть Советов,
И, как один, умрём
В борьбе за это!
– Вот плут, – усмехнулся Гордей. – А то мы не знаем про его большую любовь. О, уже возвращается. Вижу, Шинкариха расщедрилась: трёхлитровую бутыль горилки несёт и свёрток с закусью.
Собрались парни в палисаднике заброшенного дома. Огненная жидкость теплом растекалась по телу, отдаваясь блаженством в каждой клеточке. Соловьи задушевно выдавали свои коленца, цветущий сад наполнял воздух нежным запахом.
После третьего тоста «за любовь», как водится, заговорили о дамах.
– Захар, ну ты вот скажи, почему в холостяках ходишь? – прицепились захмелевшие, оба женатые, мужики. – Парень ты красивый, статный. Девчата от тебя взгляд оторвать не могут. Чуть ли не на шею бросаются с благодарностью, когда сёла и станицы освобождаем.
Захар, утомлённый событиями сегодняшнего дня, попросил друзей не лезть в душу. Да сделал это, видать, грубовато и попал под горячую руку.
– Какую ж кралю тебе нужно? – краснея от гнева, спросил Гордей и полез в драку.
Захару показалось, что земля задрожала, в горах раздалось многоголосое эхо. Последнее, что помнит, – как искры из глаз посыпались и вмиг потухли.