Выбрать главу

Держа в объятиях любимую, он вдруг ощутил невыносимый жар и ломоту до бьющего крупной дрожью озноба.

– Да что ты, милый, – тревожно шепнула Алёна, – я и не думала…

Но Артём не слышал её. Никогда не позволявший себе ни малейшего насилия, парень вдруг превратился в одержимого самца. Охваченный горячкой мозг не сдерживал юное сильное тело.

Артём с неутолимой жаждой впился в губы Алёнки. Не ожидавшая подобного напора, девушка сперва не сопротивлялась. Даже подалась навстречу любимому.

– Мне всё равно, что они говорят, – горячечно, прерывисто шептал Артём в коротких паузах между поцелуями. – Я люблю тебя, ты моя… Мы всегда будем вместе и плевать на всех!..

Не замечая напряжённости нежного тела в его объятиях, он продолжал расстёгивать платье, повалив Алёну на спину. Всегда доверявшая ему девушка попыталась слабо отстраниться, но оказалось, у Артёма железная хватка. К тому же, страсть одурманила и её.

Но, видно, ангелы-хранители ребят особо бдили в тот день, потому что в поле вдруг показался трактор дяди Михаила. Артём смутно помнил, как Алёна кричала: «Дядечка Миша, не бейте его! Он ничего не успел!», как дядька, всё же успевший отвесить ему пару крепких оплеух, поливал голову Артёма из бутылки и, наконец, оставил возле амбара «охолонуть», увозя Алёну на тракторе.

Но парень не только не «охолол», его ярость достигла пика. Решив не возвращаться домой, он выкатил припрятанный в амбаре мотоцикл и понёсся по полю, распугивая жаворонков и оставляя за собой след из сломанных колосьев. Сломанных, как его любовь.

– Мы закрываемся через десять минут, – прошепелявил пухлый прыщавый парнишка с бейджиком «Бариста».

Надпись, конечно, преувеличивала. Но Татьяна бы не удивилась, если бы в единственном заведении на всю эту дыру, он был даже шеф-поваром.

– Тогда на посошок, ик!..

Стадия Таниного опьянения как раз дошла до отметки «ищу на попу приключений». Но вряд ли в райцентре, куда она приехала за посылкой – в деревне даже не было почтового отделения – Таня могла найти что-то большее, чем утреннее похмелье.

Хлопнула дверь.

– Артём Леонидович, – вскинулся «бариста», – вы за выручкой?

– Нет, Митя, кассу я не возьму. Отец сам завтра приедет. Дай мне немного на бензин, я у дяди Лёши только что заправился.

– Я оплачу, – угодливо отозвался Митя и выскочил за дверь.

Татьяна перевела слегка затуманенный взгляд на парня.

– И кто это у нас тут такой красивый? – она потрепала его по щеке.

Артём оценивающе прошёлся глазами по фигуре женщины снизу вверх. Надо же, мамкина ровесница, а как шикарно выглядит. Налитая статная фигура с тугим высоким бюстом, длинные, красиво очерченные ноги, яркий чувственный рот. А эти волосы цвета красного дерева и необычные тёмно-вишневые глаза с поволокой!

– Если не ошибаюсь, вас зовут Татьяна. Странно, что вы этого не помните, – ответил парень с усмешкой.

Женщина гортанно рассмеялась. Ну и подлец! Столь юный, но палец в рот не клади. Ух, от взгляда лукавых ореховых глаз, наверное, страдает немало девичьих сердец. Нравились Тане и его вьющиеся каштановые волосы, собранные в короткий хвост. «Стиляга», – пришло на ум олдскульное словечко из юности.

– Я вижу, вы припозднились – почти девять вечера, автобусы уже не ходят. Если вам в деревню, могу подвезти. У меня мотоцикл.

– Что ж, похоже, выбор невелик.

Татьяна, прихватив сумочку, прошла мимо, покачивая бёдрами. Посылка осталась стоять под стулом. «Бариста» Митяй аж рот раскрыл, глазея из окна кафешки, как эта роскошная городская тёлка усаживается позади сопляка Тёмки. «Во дела! Тётка Нюра язык продаст за такую сплетню!»

Небо словно прорвало. Ливень хлынул внезапно, застав их посреди поля. Артём и Татьяна брели по колено в грязи, оставив заглохший мотоцикл прямо на просёлочной дороге.

«Надо же было додуматься обуть босоножки на каблуках! – мысленно негодовала на себя Татьяна. – Нашла где выряжаться! Ещё и посылку забыла в этой забегаловке. Теперь возвращаться… Хорошо хоть протрезвела под дождём».

На трезвую голову ситуация уже не казалась Тане весёлым приключением. Она продрогла и хотела домой. А тут ещё Артём. О чём с ним разговаривать? Парень, пока они шли под дождём к амбару, не проронил ни слова. Так же молча он нагрёб копну свежего сена и начал снимать с себя одежду.