– А теперь беги так, как вчера от меня!
И они побежали. Павел – чуть впереди, задавая темп, Полина – сзади. Спустя минут пять бешеной гонки, несмотря на неплохую физическую подготовку, она уже задыхалась. Преследователи тоже заметно сбавили темп. Полина знала, что аносмийцы дышат очень поверхностно, неполной грудью, поэтому объём лёгких у них был меньше, чем у людей прошлого века и нюхачей. Знал это и Павел.
– Ещё немного, давай же! – подбадривал он.
Полина боролась с собой, но у неё резало в боку, к горлу подступал жёсткий ком, и её начинало тошнить.
– Паш, я не могу больше! – она уже почти падала.
Павел развернулся, положил её обмякшие руки себе на плечи и подставил крепкую спину:
– Залезай! Даю тебе минуту передышки!
Полина сгруппировалась, неуклюже запрыгнула на него, и деревья вновь замелькали перед её глазами, хотя и намного медленнее. Вскоре звуки сипящего дыхания за спиной стали еле слышны.
– Оторвались! Они выдохлись, – едва выговорил Павел. Венына его шее вздулись, по спине и груди лил пот. – Слезай, дальше сама. Как двигаться волчьим скоком знаешь? Сто шагов бегом, двести – шагом.
Полина понимающе кивнула. Стало легче. Минут через десять лес начал редеть. Впереди забрезжило солнце, потом показалось поле. «Куда он ведёт меня? Мы же там как на ладони!» – испугалась Полина.
Однако галантный похититель направлялся именно туда. У самого поля он остановился.
– Полминуты отдыхаем, а потом спринтуем!
Передышка прибавила ей сил, но ненадолго.
– Ограду видишь? Нам туда! Нас ждут! Чуть-чуть осталось! – Павел указал на тёмную черту на горизонте.
Сзади послышался треск сухих веток, ломавшихся под весом Голиафа. И снова перед её глазами всё замелькало. Ноги путались в зарослях цикория, мелкий кустарник хлестал её по бёдрам, красные маки расплывались росчерками, палило солнце… Полина споткнулась, наступив на развязавшийся шнурок, упала и закрыла глаза. Будь что будет.
– Омега, стой! Иначе я выстрелю, – крикнул кто-то совсем рядом.
– Не имеешь права, – донеслось спереди.
– Ты полный идиот! Нюхачку пожалел? Вместе с ней покалечат ведь!
Внезапно мощные руки подняли Полину в воздух.
– Вот она! Живая, что ли? – низкий голос грянул ей прямо в ухо.
Полину тряхнуло так, что её голова глухо стукнулась о плечо исполина. «Вот и всё», – подумала она.
В воздухе раздался едва уловимый свистящий звук. Потом ещё раз. Хватка силача ослабла, и она почувствовала, как падает. Чьи-то руки успели её подхватить. Рядом раздался стон. Потом всё стихло.
Полина очнулась всё на том же поле. Подле неё молча стоял Павел. На земле лежали поверженный великан и скорченная фигурка его напарника. У обоих что-то торчало из предплечий. Она присмотрелась. Шприц-дротик? Как для диких зверей? Она подняла голову и вопросительно взглянула на Пашу. Тот вытирал пот с лица и шеи, тяжело дышал, но улыбался.
Первым в себя пришёл Голиаф. Он осторожно сел и, нащупав дротик, выдернул его за наконечник. Потом тяжело вздохнул и резко схватился за нос, потом за горло. Его лицо покраснело, а глаза заслезились, как при удушье. Он кашлял, хрипел, сжимая между могучими руками свою голову, как если бы боялся, что она расколется на части. Через пару минут к нему присоединился Серёга. Он катался по земле, скуля и вращая слезящимися глазами. Полина отвернулась. Рядом послышались быстрые шаги. Она попыталась встать, но Павел успокаивающе тронул её за руку:
– Всё хорошо. Мы в безопасности.
В их сторону бежали двое в зелёной полевой форме: женщина с медицинским чемоданчиком и мужчина с массивным ружьем необычного вида. Длинный ствол, большой цилиндр и оптический прицел подтверждали предположение Полины насчёт дротиков: это был ветеринарный метатель шприцов. Она видела такой в передаче про диких животных. Поодаль стоял внедорожник цвета хаки.
– Дежурный оператор вас вовремя увидел! – на бегу крикнула женщина Павлу, направляясь к Голиафу.
Тот сидел на коленях, рыл руками землю и подносил её к носу. Рвал траву, тёр между пальцами цикорий и зарывался лицом в это зелёное месиво. Его мощная грудь ходила ходуном. Он рыдал. Мужчина осторожно присел подле Серёги. Тот тёр грязными руками красные от слёз глаза, тыкался носом в заросли таволги, засовывал её в рот вместе с осокой и подорожником, жевал корни прямо с комьями земли.