Честно говоря, Ванессу невозможно было не любить. В ней каким-то образом уживалась мать-гусыня и царствующая королева. Я был счастлив видеть, как отец превращается рядом с ней в молодого юнца.
Мне исполнилось 25 лет, и отец всё чаще стал заговаривать о моей женитьбе. Однако мне совсем не хотелось повторить судьбу своих родителей. Сердце моё было свободным, и я не собирался тащить под венец первую встречную.
Однако батюшка был непреклонен. Мне пришлось согласиться, но с одним условием: сначала военная карьера и лишь потом семья. Такой вариант отца устроил. И я отправился в столицу поступать на службу Его Величества.
Пять лет верой и правдой ваш покорный слуга нёс службу при дворе короля. Из дома регулярно приходили письма. В них отец рассказывал о жизни поместья: кто женился, родился или умер. И в конце каждого письма была обязательная приписка с упоминанием, как уже не терпится подержать на руках внуков.
Служба подходила к концу, когда наша страна ввязалась в войну. И вместо дома я волею судьбы оказался в гуще боевых действий.
Наш государь был прекрасным правителем, но абсолютно никаким военным стратегом. Войска несли огромные потери. За два года войны армия превратилась в горстку измождённых и подавленных людей.
В рядах солдат благодаря ужасным бытовым условиям процветала эпидемия неизвестной болезни, уносившая больше жизней, чем боевые действия. Бороться с ней у армии не было никаких сил и средств. Умерших тысячами сваливали в общие могилы и засыпали землей.
Постепенно эпидемия перекинулась и на руководящий военный состав. Война была окончательно проиграна. Остатки разбитых и измученных людей отпустили по домам. Уже в дороге я почувствовал лёгкое недомогание. А подъезжая к родному поместью, я с трудом держался в седле.
Меня охватывал страх не только за свою жизнь, но и за жизни обитателей нашего поместья, но больше всего за отца. Он находился в том возрасте, когда банальная простуда могла привести к смертельному исходу. Тем более этиология болезни так и оставалась для всех загадкой.
Я остановил коня на окраине деревни у дома старухи-ведуньи Лесаны в надежде на её помощь. Но войти в дом мне не удалось – я потерял сознание прямо на пороге.
Дальше со мной стали происходить невероятные вещи. Моя душа словно неваляшка перевернулась и снова встала, но уже вне моего тела. Где-то в стороне или сверху. Всё происходящее словно панорама событий развернулось передо мной.
Я видел, как Лесана, услышав грохот, выскочила за дверь. Как осторожно осмотрев моё тело, тут же обернула руки и лицо платками. Затем она поймала соседского мальчонку и сунула ему в ладонь свёрнутую в трубочку бумагу, предварительно что-то нацарапав на ней своей сморщенной рукой, не снимая с неё платка.
Спустя время к дому Лесаны подъехала карета отца. Из неё по-кошачьи грациозно вышла Ванесса, а следом, сгорбившись и охая, отец. Моё сердце сжалось при виде любимого родителя.
Годы никого не жалеют. Отец был тому подтверждением.
Его лицо и руки также были замотаны плотной тканью. Он подошёл к моему телу, так и лежащему на пороге у Лесаны и, упав перед ним на колени, беззвучно заплакал. Я видел, как вздрагивали его плечи под тяжестью навалившегося горя.
Как же мне хотелось броситься к нему, прижаться к груди и остановить эти стариковские слёзы. Но моё тело продолжало безжизненно лежать на старых покосившихся досках, не подавая никаких признаков жизни.
Я слышал, как Лесана что-то шептала Ванессе в оправдание. И только лицо молодой супруги отца оставалось непроницаемо спокойным. Она отдала какие-то распоряжения. И, подхватив отца под локоть, отвела его в сторону кареты.
На её лице не дрогнул ни один мускул. И только тогда я обратил внимание, что Ванесса единственная среди всех находящихся подле моего тела не прятала лица и рук.
Моё тело погрузили на телегу, и процессия направилась к имению.
Панорама перемещалась вслед за ними.
Дикий ужас обуял меня, когда я понял, что моё тело готовят к погребению. Получается, я умер? Мне хотелось кричать от страха. Если я умер, то что я делаю тут? Или я теперь всю жизнь буду сверху наблюдать за близкими? Жизнь… О какой жизни идёт речь? У меня больше нет жизни! Перед глазами мелькали отрывки из неё.
Близилась полночь. Безутешный отец не отходил от моего тела. Горе совсем сломило старика. Видно было, что он держится из последних сил. Сквозь рыдания отец изливал мне свою душу. В эту ночь я услышал море признаний, узнал, насколько глубоки чувства моего отца ко мне.