Сегодня я ворвался в хранилище «мусорщика» – Петра Ломакина. Дормидонтыч сложил пакеты, трупы и оконного нахала воедино – получив способ выкинуть тело, не таща его через подъезд. Да, днём заметно. Но кто сказал, что он их выкидывает днём?
***
Парень лет тридцати идёт на работу. Его шатает на ветру словно надувного болванчика, что приветливо встречает гостей при входе в кафе. Но позитивом от него и не пахнет. Обыкновенный тощий доходяга. На таких обычно сердобольные мамаши показывают пальцем и говорят: «Будешь плохо кушать тоже таким станешь».
– Смотрите, Петак идёт.
Повёл рукой в сторону приближающегося хиляка парнишка из компании. Ребята стояли кружком у вывески: «Кастрюльки от мамульки».
– Та чё на него смотреть? Один фиг, краше не станет, – сказала Маша, одёрнув юбку-карандаш, которая постоянно задиралась.
– Маш, ну ты чего? А вдруг станет? В женихи себе его возьмёшь, – с нарочитой серьёзностью подшучивал Виталик.
– Его? В женихи? Да щас, – Машка завела руку высоко над головой и резко выгнула запястье.
Петя грустно на неё зыркнул и прошел мимо. Он защищал свою мечту о женитьбе скорлупой: «Не слышал, не видел, не было».
– Ничего, я им ещё покажу кто есть кто, – неуверенно пробубнил он себе под нос.
Бомж, что проходил вплотную, услышал и рассмеялся, гремя бутылками.
– Ха, Петак, с тебя даже бомжи ржут, – Виталик довольно хмыкнул, отмечая что рассмешил друзей.
Подошло время рабочей переклички. Компашка, зависавшая на улице, начала плавно передвигаться в тесный офис. Там серые стены поджимают со всех сторон, поэтому они не спешили.
Узкий коридор петляет, чихая коробками, скучковавшимися по углам. Все работники пришли сюда за лучшей жизнью. Кто купился на возможность проживания, кто на обещанную достойную зарплату, а кто на красиво звучащую должность.
Маша пришла работать секретарём, а торгует кастрюльками. Как и большинство на этой фирме. Не просто на рынке, а по квартирам разносит. Навязывание услуг в чистом виде. Но кушать-то хочется!
А как же там оказался Петя? У него всё хорошо и с математикой, и с языками, но со зрением плохо. Вуз он не закончил, из-за сильной боли за глазными яблоками. Теперь приходится идти туда, куда берут.
В отличие от Маши кастрюльки у него продаются плохо. Коллеги смеются. А он всё равно: тому денег займёт, у этого дочь из сада заберёт. Палочка-выручалочка, которую можно хаять, а она будет вручать.
– Ломакин, ты сегодня со мной, пойдём, – неохотно произнёс Артур.
– Сейчас, подожди, платок запропастился, – Пётр нагнулся в поисках пропажи.
– Ты чо сопля? Какого с платком шаришься? – осудил его Артур.
Виталик летел по ступеням с огромной порцией кастрюль, за башнями из которых ничего не видно. Петя водил рукой по зелёной плитке, та украшала лестницу. Тут на его голову просыпались тумаки. Кастрюльная башня оказалась Пизанской. Больше всего досталось голове.
В этот момент Пете было не легко: «Неудачно нагнулся. Только бы встать. Почему так мутно. То ли очки испортились, то ли глаза.».
– Очень плохо вижу, помоги, – не удержав равновесия, и так согнутый Петя, завалился набок.
– Вот ещё, буду я тебе помогать. Ты тут разбирайся, а я пошел поработаю. Смысл процент делить?! – Артур зло гаркнул и свалил.
В тот же день горе-работника уволили. Остался он и без копейки, и без пары диоптрий. Новые очки поправили ситуацию, но как он ни лазил по собеседованиям, его отовсюду пинали – образования нет, зрение плохое, вид непрезентабельный. Ненависть к работникам маркетинга росла с каждым отказом.
Пришлось осесть дома и заняться работой в интернете. А что с отвратительным зрением можно делать? Только лайкать, комментировать и то второе не всегда. Глаза-то горят от усталости.
Еда его совсем оскудела. На пособие по инвалидности и позорные копейки, которые удавалось урвать на SEO-sprinte, богато не заживёшь.
Две курицы в месяц, порезанные на кусочки, пакет кефира и булка хлеба раз в два дня.
Коммуналку оплачивал он со скидкой, но на человека рассчитано катастрофически мало электроэнергии. Её не хватало на прожорливый компьютер. Не говоря уже о холодильнике, бойлере и электропечи.
В совсем голодные дни, когда пособие ещё не пришло, а интернет-крох осталось совсем мало, он выходил в обшарпанный подъезд и вдыхал ароматы. Они ползли сквозь все щели, словно змеи-искусительницы. Запахи жареной свинины, фаршированных перцев, свежеприготовленного борща со шкварками – кружили голод в гастрономическом вальсе, аж до тошноты. А если соседи жарили рыбу, то Пётр падал в обморок. Он очень её любил, но не всегда мог себе позволить. Будущий мусорщик мечтал о жареном, но дедушка говорил: «Жареное вредно. Не ешь!». У деда была язва желудка, а у Пети развивалась язва от его слов. А отварная рыба – это не то.