Тем не менее, если бы децентрализация не уничтожила связи между местными и столичными властями, «большой скачок» не привел бы к столь трагическим последствиям. По этой причине децентрализацию управления следует считать прискорбной ошибкой. Катастрофические последствия «большого скачка вперед» и в связи с этим децентрализации отбросили экономику назад, к централизованному планированию, позволившему по крайней мере восстановить порядок. К середине 1960-х экономика возобновила рост. Накопленный опыт убедил многих партийцев (особенно Чэнь Юня и Дэна Сяопина, которым предстояло возглавить экономические реформы в конце 1970-х – середине 1990-х годов), что плановая экономика – нечто священное и непреложное.
Однако некоторые структурные недостатки в китайской экономике наблюдались еще до централизации 1958 года; возможно, без них не было бы «большого скачка», а счет погибшим от голода не шел бы на миллионы. Эти недостатки – антирыночная ментальность, строгий контроль над внутренней миграцией, монополия государства на средства массовой информации и радикальный антиинтеллектуализм. Ни один из них не имеет ничего общего с децентрализацией. К сожалению, дискуссии о политике «большого скачка» – сначала в партийных, а затем и в академических кругах – во многом отражали разногласия между Мао Цзэдуном и Лю Шаоци: Мао считал, что трагедия «большого скачка» в основном (на 70 %) обусловлена природными катаклизмами (засухой) и в меньшей степени (на 30 %) – допущенными ошибками, в то время как Лю утверждал обратное[53]. Доступная на тот момент информация свидетельствовала в пользу того, что катастрофа произошла по вине человека; позже это было подтверждено с помощью количественных исследований. Опор с Мао Цзэдуном не остался безнаказанным для Лю Шаоци: во время «культурной революции» он подвергся жестоким преследованиям. Досадным последствием полемики стало слишком узкое понимание проблемы: в центре внимания исследователей оказалась личная ответственность руководителей, а не структурные недостатки, укоренившиеся в социалистической системе по причине изначально неверного курса. В результате возвращение к централизации и пятилеткам лишь закрепило многие факторы, обусловившие «большой скачок» и значительно усугубившие последовавшие за ним бедствия.
Не каждый режим переживет такую колоссальную, ужасную и бессмысленную катастрофу, какой стал «большой скачок». Мао Цзэдуну с товарищами следовало благодарить крестьян за то, что они не подняли восстания, а дали вождям второй шанс. Сквозь призму времени «большой скачок» предстает неким «звоночком», предупреждением китайскому правительству: властям следовало полностью пересмотреть всю политическую, экономическую и социальную систему ради того, чтобы смерть миллионов крестьян не была напрасной и трагедия не повторилась. К сожалению, децентрализация управления оказалась удобной мишенью для критики. Провал политики «большого скачка» пригодился оппонентам Мао разве что для оправдания централизованного управления и восхваления плановой экономики. Таким образом, китайское правительство упустило возможность проанализировать ошибки и извлечь из них урок.
Военный опыт Мао сильно повлиял на его экономическую политику после 1949 года. Однако китайский лидер так и не осознал, что во время войны каждый базовый район сам отвечал за последствия своих действий. Серьезная ошибка могла запросто стоить (и часто стоила) жизни. Эти суровые ограничения не распространялись на губернаторов и представителей власти субпровинциального уровня даже после децентрализации. Местные власти редко лишались должностей из-за неумелого управления экономикой. Более того, строгий контроль за средствами массовой информации и коммуникациями внутри правительства исключал возможность того, чтобы местные власти выражали несогласие с принятыми в Пекине решениями, не говоря уже о сколько-нибудь серьезном протесте. Проведенная Мао децентрализация не предусматривала истинного местного самоуправления: Мао не видел в нем необходимости. Совершив быстрый переход к социализму, столь отличный от затяжной и кровавой коллективизации, проведенной Сталиным, Мао уверовал, что нашел благословенную «золотую дорогу» к коммунизму. Все, что требовалось от местных администраций, – это демонстрировать энтузиазм и готовность подчиняться приказам. Когда утопическое видение померкло, расплачиваться за ошибки властей пришлось крестьянам.
53
На так называемом «собрании семи тысяч участников» (11 января – 7 февраля 1962 года) Лю озвучил свою точку зрения о причинах «великого голода» во время «большого скачка». Несогласие Лю с официальной версией и подразумеваемая критика в адрес Мао сделали его одним из главных объектов нападок во времена «культурной революции». См., например: Cong Jin 1989: 299; Zhang Shuhua 2006: 277–288.