— Пойдет ли на лад-то. Вывезет ли наша кривая?
Тракторист ободрял.
— Наш конек вывезет. Будьте покойны. Думаю, что завтра с. этим клином покончу.
Первый день тракторист работал до самой ночи и до восхода солнца выехал снова. К вечеру с первым клином было покончено. Такая работа невольно вызвала крестьян на размышления об экономии времени, о видимых выгодах, о большом облегчении труда. Смекали и рассуждали так:
— Работай мы врозь, надо бы каждый из 8 клиньев разбить нам на 23 полосы. Это значит, что мы, как и все остальные, ходили бы еще и теперь в поле, вбивая в новые межи колышки. Там еще межи наводят, а у нас и пашня окончится для посева. А подумайте только, пашет-то кто. Только один за 23 дома. Один за 23 дома, а кончит первым. Во сколько же раз обгонит он каждую лошадь в отдельности, и каждого мужика.
Как почин, так и вся работа трактора была удачной и показательной. Кроме Ивановского трактор обслуживал за лето и некоторые другие колхозы. Пахал и у единоличников, состоящих членами в ивановском машинном товариществе. В среднем, за вспашку гектара земли в колхозе взималось 10 рублей, с единоличника 14 руб. Но даже за такую повышенную цену оказалось убыточно пахать единоличные отдельные полосы и пришлось отказаться. Зато молотил трактор и колхозам и единоличникам одинаково. Пять селений, кроме Ивановского, было обслужено в молотьбу, и в первую же осень намолотили более двух тысяч центнеров.
Что же успело сделать в первую весну и лето ивановское товарищество по совместной обработке земли?
Прежде всего колхозники посеяли клевер с примесью тимофеевки. Посев производился по ржи, принадлежавшей всему земобществу. Эта рожь входила в земучасток, отведенный колхозу. Входил в колхозный участок и клевер, принадлежавший на это лето земобществу. Поэтому весной колхозу можно было распахать и засеять только 16 гектаров, из которых 11 гектаров было засеяно чистосортным овсом, 2 гектара засажено картофелем; 1½ — кормовой свеклой и 1½ — огородными овощами.
Под озимый овес было подготовлено 10 гектаров, 8 — под рожь и 2 — под пшеницу; все было засеяно чистосортными семенами.
Под овес, картофель и свеклу клали минеральное удобрение — суперфосфат, в среднем по 1,7 центнера на гектар. Под озимые вывозился навоз и минеральное удобрение. Все это было сделано сообща в первую колхозную весну и лето. Сделано не так много, но осенью и это немногое убедило колхозников в том, что совместный труд на земле и легче и выгоднее. Это доказал урожай. С гектара было получено 21 центнер овса, 160 центнеров картофеля и 262 центнера кормовой свеклы. А свекла уродилась плохо только потому, что не могли как следует подготовить землю.
Разработанный огородный участок подходил вплотную к селу, но прежде у земобщества он почему-то считался непригодным и не пахался. Колхозники наметили этот кусок под сад, а пока засадили его огородными овощами — капустой, столовыми корнеплодами, огурцами. Лето было дождливое, холодное, и огурцы погибли, зато капусты и корнеплодов хватило вполне на все семьи.
Больше же всего радовал урожай овса и картофеля. В Ивановском о таком урожае еще и не слыхали. Настроение колхозников было бодрое. Не было уже недоверия в общее дело, как наблюдалось весной. Все открыто и горячо говорили о расширении общего дела, обобществлении скота, построек. Словом, осеннее настроение и осенние разговоры колхозников были бодрые.
Еще весной ивановские колхозники были полны сомнений и страха перед таким неиспытанным делом, как совместная обработка земли, и большинство из них не решилось тогда даже на обобществление лошадей; обобществлена была только земля да мелкий инвентарь, который к тому же был малопригоден, особенно для колхоза. Пай установили по числу едоков, каждая семья должна была внести первый раз столько пятирублевок, сколько в ней было едоков.
Рабочая сила должна была выставляться тоже применительно к едокам. Имея в виду, что за лишнюю переработку семьи осенью придется расплачиваться урожаем, переработка не допускалась. Недоработка допускалась только из-за действительной невозможности выполнить ту или иную работу, но ее не наблюдалось. Даже одинокие вдовы — и те старались не отставать и хоть с трудом, но выполняли свою долю работы. Зато в некоторых семьях имелся большой избыток рабочей силы, особенно у лошадников. Рабочий день лошади приравнивался к 1¾ дня взрослого человека. Поэтому к осени у лошадников все же получилась переработка.
Затем надо было за навоз положить какую-то цену в пользу владельцев скота. Слыша, что в колхозе разговоры дошли до навоза, неприятели колхоза ехидно намекали колхозникам, не имевшим скота: