Кроме того в Ивановском теперь появилась новая организация — ивановская ячейка ВКП(б). Она-то и руководила всей работой в избе-читальне.
За зиму все внимание старались обратить в первую очередь на правильную машинизацию села. В машинное товарищество вступали новые члены, число их приближалось к полсотне. На одном из собраний было постановлено купить в первую очередь трактор с прицепными орудиями. Бедняки особенно настаивали на тракторе. Вместо трактора некоторые предлагали купить полусложную молотилку, веялку, жнейку, косилку, клеверную веялку, на что безлошадники заявили.
— Эти машины нам не помогут. У нас пустыри еще в поле не перевелись. Пахать не на чем, а не то что жнейки с косилкой возить.
Посланные в Москву за трактором привезли неприятную новость: трактор опять не дают. Не дают теперь потому, что считают невыгодным отпускать для работы на единоличных крестьянских полосках. Но обещали отпустить, если будет организована совместная общественная обработка земли. Такое известие изменило в корне план машинного товарищества.
Весной 1928 года в Ивановском намечено было провести внутриселенное землеустройство при помощи землемера. Нарезанное молодежью четырехполье уже не удовлетворяло ивановцев, хотелось завести более выгодный севооборот. Многие еще до этого уговаривали вместо машинного товарищества, организовать товарищество по общественной обработке, с отводом земли к одному месту. Теперь, при отказе в тракторе эта часть решительно заговорила о колхозе. Предлагали переименовать машинное товарищество в товарищество по общественной обработке, иначе некоторые грозили выходом из машинного товарищества. Другие, наоборот, не соглашались войти в колхоз и тоже собирались уходить из товарищества, если его переименуют в колхоз.
Эти дни для кулаков и попа были счастливыми и радостными. Но вскоре радость кулаков и попа сменилась печалью. Машинное товарищество осталось как было, и кроме него организовалось новое товарищество по общественной обработке земли в 20 хозяйств. Сделали так вот почему.
Членами правления машинного товарищества и его главными организаторами были как раз те лица, которые стремились к организации колхоза. Вместе с тем они старались вовлечь все село хотя бы и в такое простейшее объединение, как машинное товарищество. Между тем они видели, что полный отход их в обособленный колхоз расстроит машинное товарищество и оттянет опять полную машинизацию села. Поэтому и решили: организуя колхоз в 20 хозяйств, из числа членов машинного товарищества не выходить. Все машины, закупленные в машинное товарищество, должны будут за установленную плату обслуживать колхоз. Колхоз будет заводить лишь такие машины, каких не будет в товариществе. На этом решении согласились обе стороны. А в колхоз записались еще 5 хозяйств. Главной заботой теперь было — выведение на правильную дорогу зародившегося колхоза.
Когда в селе стало достоверно известно о зародившемся новом колхозе, все силы врагов направились на его разложение, на уничтожение в самом еще зародыше. И какую только грязную нечисть не распускали по селу и между отдельными членами колхоза. Главными заправилами против колхоза были все те же старые лица: помощник церковного старосты Дубов, председатель церковного совета и члены его — Смирнов Михаил и Егор, Андриановы Григорий и Дмитрий. Все вместе и каждый в отдельности, они то и дело толкались к попу, где и получали, вероятно, главные наставления. Под влиянием их агитации число членов колхоза то возрастало, то несколько падало. В один день или ночь настроение некоторых из них перевертывалось довольно круто. С вечера спокойно обсуждали намеченный план колхоза, а утром приходили с отказом.
К весне, когда от слов следовало приступать к делу и приниматься за полевые работы, группа колхозников состояла из 18 крестьянских хозяйств, с количеством едоков в 108 человек. Не было пока твердого согласия в том, какой порядок работы и внутренней жизни следует установить в колхозе, на какой перейти устав и какое имущество членов будет обобществляться в первую очередь. А каково в общем было имущество членов, можно судить по тому, что в 18 хозяйствах лошадей было только 9, коров — 16. Да и этот скот, особенно лошади, почти не имели никакой ценности, и все-таки обобществление даже и такого скота вызывало большие споры, недоумения и разногласия.
Направление коллективного хозяйства намечено было вести с молочным и садово-огородным уклоном; только такое хозяйство по местным условиям сбыта и наличия земли могло дать наибольшие выгоды. С этим все соглашались бесспорно, а потому на собраниях и предлагалось — особенно вошедшим в колхоз партийцам — перейти сразу на артельный устав. По такому уставу следовало сразу же оценить лошадей, коров и весь сельскохозяйственный инвентарь и считать все это общим достоянием колхоза. Но тут-то и начиналась зацепка. Как только дошли до такого вопроса, проснулось и поперло наружу чувство крестьянина-собственника, и даже на бедняков это проклятое чувство наводило непонятный трепет и страх.