Беглецы основывали колонии на островах Средиземного моря и на побережье Европы и Африки, строили крепости по образу и подобию покинутых городов и занимались ставшим привычным и прибыльным делом — морской торговлей и разбоем. Те же, кто оставались в разоренных метрополиях, собравшись с силами, отстраивали свои города заново, делая их еще краше, чем они были до разрушения.
Самые лучшие во всем древнем мире корабли умели строить жители Тира и Сидона. Из могучих кедров, что росли в лесах Ливана, выводили они широкие корпуса. Надстраивали высокие борта толстыми досками, чтобы не захлестывали людей грозные морские волны. Ставили высокие мачты с парусами.
По тридцать человек команды было на таких кораблях. Отважные моряки не боялись ни богов, ни демонов. Их не страшили бури, а страсть к наживе неудержимо гнала в туманные дали в надежде на прибыль. Сегодня трудно даже перечислить те земли, в которых побывали корабли финикийских купцов-пиратов…
Возвращаясь из дальних плаваний, все моряки с нетерпением ждут, когда покажется вдали родной берег. Ждали этого и финикийцы. Но вот что они заметили: первыми почему-то всегда из морских пучин начинали вдали показываться самые высокие макушки родных гор. Ближе подойдет корабль — видны вершины пониже. Еще ближе — глядь, и городские постройки, как дельфины, из воды вынырнули…
«Почему это так? — недоумевали мореходы. — Ведь если Земля плоская, то на ней сразу все должно быть видно? А не ошибаются ли те, кто учит, что Земля похожа на лепешку? Ведь скорее она напоминает горбушку?»
Если представить себе Землю горбатой, то понятным становится и то, почему сначала макушки гор из моря встают, и то, почему с верхушки мачты дальше видно, чем с палубы. Вы ведь, наверное, тоже не раз поднимались на пригорок в степи или залезали на дерево в лесу, чтобы дальше увидеть?
Так и решили финикийские мореплаватели считать Землю горбатой.
Похожей на половинку яблока или лучше апельсина, который лежит в блюдце с водой. Вода — море. А на край блюдечка опиралась, по их мнению, большая опрокинутая голубая миска — небо.
Странная модель, не правда ли?
Кто первым догадался, что земля — шар
Пожалуй, точно ответить на этот вопрос сегодня не удастся никому. В каждом культурном государстве были свои мудрецы, и многим из них по разным причинам приходила в голову эта идея. Например, древнегреческий мудрец Пифагор считал, что шар — самая красивая и самая идеальная геометрическая фигура. И если Земля — центр Вселенной, то может ли она иметь иную форму, кроме как идеальную? Вот он и учил, что Земля — шар!
Но первым это сумел доказать древнегреческий философ по имени Аристотель. Много лет он учился сам. Потом был учителем знаменитого полководца Александра Македонского. А когда тот ушел в походы, Аристотель вернулся в Афины и открыл там школу. У него сразу же оказалось множество учеников. Да и сам Александр, даже став великим полководцем, никогда не забывал своего учителя. Из разных стран посылал он в Афины Аристотелю письма и редкости, которые находили его спутники.
Как всякий настоящий учитель, Аристотель постоянно хотел знать больше и больше… Знания — это ведь такое богатство, копить которое никому не стыдно, не то что вещи или деньги..
Среди многих не решенных в ту пору вопросов один интересовал и волновал всех: «Отчего случаются лунные затмения?» Никто не мог на него ответить. Одни думали: злые великаны уносят с неба Луну, чтобы лишить всех ее серебряного света. Другие были уверены, что лунное затмение предвещает какое-нибудь несчастье: может быть, войну, а с нею — голод или мор. Находились и такие, что направо и налево рассказывали, будто бы затмение отравляет воздух и люди гибнут от удушья. Легковерные трусы верили им и с самого вечера запирались в глубоких погребах и подвалах. Они замазывали щели, затыкали окошки. А обманщики тем временем грабили покинутые дома.
Аристотель не был трусом. Он не раз наблюдал затмение, и ничего с ним не случалось. «А может быть, темное пятно на лунном боку — это просто тень, которую отбрасывает Земля, когда становится между Луною и Солнцем? — подумал философ и тут же задал себе другой вопрос: — Но почему эта тень всегда круглая?»
Взял он кубик. Вынес его на солнышко. Тень от кубика, как темный квадрат, куда ни поверни.