Важно отметить, что теория человеческого альтруизма в значительной степени соответствует традиции социального научного мышления, которую многие считают идеологически мотивированной по аналогии с эволюционной психологией. Я имею в виду то, что Майкл Томпсон, Ричард Эллис и Аарон Вильдавски называют "сострадательными" теориями, которые, согласно недавней традиции социальных наук, берут свое начало из таких источников, как Жан-Жак Руссо, Эмиль Дюркгейм и Карл Маркс (Thompson et al. 1990). Эти авторы пропагандировали идеалистические представления о том, каким должно быть человечество в его предполагаемом "естественном" состоянии. Коммунистическая теория Маркса, например, представляла "подлинного" человека-общинника, который когда-то существовал в небольших общинах прошлого и все еще может быть найден в нескольких обществах, не подверженных влиянию капитализма и государства. По схеме Маркса, именно появление частной собственности, рынка и государства вызвало к жизни человека, склонного к конкуренции и самоистязанию, склонного к антагонистическому индивидуализму, - состояние бытия, которое преодолевается только при уничтожении частной собственности, коммерческой буржуазии и государства. Из разрушения естественным образом возникнет коммунистическое общество, утверждал он, движимое спонтанным сотрудничеством между членами, по выражению Маркса, "свободной ассоциации" равных. Поскольку спонтанное сотрудничество само по себе будет поддерживать общество, институциональная структура для сотрудничества практически не потребуется.
Применение марксистской теории в Китае в середине XX века служит примером провала институционального планирования, вызванного чрезмерно оптимистичным представлением о человеческой природе, склонной к сотрудничеству. Коммунистические планировщики, следуя Марксу, полагали, что именно рыночные отношения способствуют конкурентному и корыстному поведению, порождая конфликты и неравенство в благосостоянии. Согласно Г. В. Скиннеру (1985: 24), с точки зрения коммунистов, "рынки, устанавливающие цены, означают торг, а торг означает разногласия; кроме того, считали они, рынки нарушают солидарность, порождая конкуренцию и зависть, стимулируя мобильные стремления всех и удовлетворяя их лишь для некоторых".
Начиная с 1959-61 годов, следуя государственной антирыночной теории, китайские планировщики проводили политику, направленную на демонтаж рыночной системы и разрыв коммерческих связей между сельским и городским населением. Однако, полагая, что упадок рынка приведет к спонтанному сотрудничеству, планировщики не предусмотрели, что для замены коммерческой экономики потребуется институциональная система. Китайский народ пострадал от этого просчета, когда вместо возникновения спонтанного сотрудничества потеря рынков привела к массовому нарушению товарных потоков, спаду сельскохозяйственного производства, экономической депрессии, росту бедности и голодной смерти примерно 20 миллионов человек.
Являются ли общественные блага социалистической экономикой?
Альтруистическая теория, по-видимому, согласуется с неолиберализмом, но можно ли сделать вывод, что теория коллективных действий также согласуется с определенной идеологической позицией? Мои студенты из Университета Пердью, похоже, думают именно так, часто делая вывод, что, когда я говорю о сотрудничестве, коллективных действиях и общественных благах, я продвигаю "социалистическую" повестку дня. Но такое мышление - ошибочная логика, подпитываемая идеологической путаницей. Во-первых, по определению, социализм подразумевает наличие у государства первичной собственности на средства производства, что подразумевает, что ключевые потоки доходов будут вписываться в категорию, которую Лейн Фаргер и я называем "внешней" (т. е. внешней по отношению к телу налогоплательщиков). Как следствие, власть государства вряд ли будет реляционной в смысле коллективного действия. На самом деле, исторические и современные социалистические государства демонстрируют склонность к принуждению, автократии и сравнительно плохому обеспечению общественными благами.
Ярлык "социалистический" также проблематичен в свете того факта, что, как я показал, коллективные действия и развитие рынка сильно коррелируют. Этот вывод позволяет предположить, что экономика общественных благ и рыночная экономика во многих случаях дополняют и даже усиливают друг друга (за исключениями, о которых я расскажу ниже). В отличие от этого, во многих плановых и контролируемых государством экономиках социалистических стран были отмечены и автократия, и экономическая неэффективность.