Некоторые социологи считают, что доверие как моральное чувство (иногда называемое "моралистическим доверием") является идеальным состоянием души, поскольку оно позволяет общительности и сотрудничеству возникать спонтанно. В качестве примера можно привести Фрэнсиса Фукуяму (1995: 34), утверждающего, что экономическое развитие наиболее вероятно в обществе, где люди выражают доверие как культурно "унаследованную этическую привычку". Однако, если Фукуяма превозносит доверие как культурную привычку, то это означает, что оно является частным делом и системой убеждений, подобной вере. Такое доверие может быть контрпродуктивным для сотрудничества, если оно чрезмерно и не основано на достаточной информации и анализе. Действительно, я нашел мало доказательств того, что в высококооперативных обществах, о которых идет речь в последующих главах этой книги, ценится менталитет доверия. Я указываю на пример классических Афин, где люди, как правило, не выражали особой уверенности в присущих их собратьям моральных способностях. Институциональным ответом на недостаток доверия стало создание сложной институциональной системы, призванной компенсировать то, что они считали неизбежностью личных моральных неудач. Созданная ими система обеспечивала множество преимуществ демократического общества, включая свободу слова, тщательный контроль за действиями должностных лиц, общественные блага и участие граждан в управлении (и, добавлю, процветающую рыночную экономику), но в ней не было представления о том, что культурная оценка доверия каким-то образом приведет к спонтанной форме общительности и сотрудничества.
Масштаб и коллективные действия
Кооперативные результаты легче достигаются в малых группах, где есть возможность напрямую оценить приверженность других к коллективной выгоде через личное знание других и мониторинг поведения лицом к лицу (хотя даже в таких контекстах мы часто видим использование институционализированных правил, которые формируют кооперативное поведение). Персонифицированные аспекты знания других людей и мониторинга указывают на один из аспектов того, что будет названо человеческим "социальным интеллектом" (в главе 5), в котором возможности сотрудничества относительно расширяются в группах, вплоть до порога численности от 150 до 300 человек, в которых каждый человек способен накапливать досье воспоминаний о прошлых действиях других и использовать его в качестве руководства для своего вероятного будущего сотрудничества.
Большая часть исследований в области коллективных действий была сосредоточена на социально однородных малых группах. Это местное развитие или коллективные действия "снизу вверх", которые мы можем наблюдать в ирригационных кооперативах или пастбищных общинах. Многие исследователи коллективных действий утверждают, что сотрудничество лучше всего достигается по принципу "снизу вверх", поскольку в социальных образованиях большего масштаба и сложности сотрудничество является более сложным и, следовательно, скорее всего, будет навязано через принудительные и иерархические формы контроля "сверху вниз". Важным источником этой идеи является Манкур Олсон, один из основоположников теории коллективных действий, который указывает на то, как масштаб общества влияет на потенциал сотрудничества, утверждая, что "чем больше группа, тем меньше она будет продвигать свои общие интересы" (Olson 1965: 36).
Однако я считаю, что традиционные предположения о "восходящем" и "нисходящем" мышлении не так уж полезны. Например, многие теоретики указывают на то, что принуждение, скорее всего, не сработает как стратегия укрепления сотрудничества, поскольку оно лишь провоцирует противодействие и беспорядок. Дополнительная проблема с утверждениями о недостатках большого размера группы заключается в том, что эмпирическая работа по этому вопросу практически не проводилась. Как станет ясно из последующих глав, Лейн Фаргер и я нашли множество доказательств сотрудничества в больших масштабах в отсутствие принуждения. Этот вывод требует нового осмысления взаимосвязи между масштабом и коллективными действиями, которое, как я предполагаю, будет сосредоточено на вопросе создания институтов. В то время как социальный интеллект, прямой мониторинг и социальная память являются важными аспектами сотрудничества в малых группах, в больших социальных масштабах центральный факт коллективного действия будет найден в создании институтов, которые способствуют - или, как мы надеемся, будут способствовать - социальным действиям среди условных участников сотрудничества.