Способность проводить различие между культурными ценностями и инстинктами, по-видимому, является основной отправной точкой для метода, который делает акцент на эволюционировавшей альтруистической психологии. С тех пор как термин "альтруизм" был впервые введен социологом Огюстом Комтом (1798-1857), философы в основном рассматривали его как культурный артефакт. Были определены различные формы культурного альтруизма, начиная с различия между обязательствами "благодеяния" и "справедливости". Благодетельные обязательства - это те, которые в конкретной культуре считаются добродетельными, но необязательными (например, спасение тонущего пловца, когда рядом нет спасателя), в то время как обязательства справедливости - это социально обязательные обязанности, например, когда спасатель обязан спасти тонущего пловца. Учитывая, что в разных культурах обязательства благодеяния и справедливости определяются по-разному и преследуют разные цели, практически невозможно оценить, в какой степени проявления альтруизма отражают общие социальные конвенции, а в какой - выражают то, что Герберт Гинтис (2012: 417) называет "глубоким структурным психологическим принципом".
Дополнительный недостаток теории альтруизма биоматематиков заключается в том, что она игнорирует возможность того, что социальный акт, приносящий пользу другим, может принести пользу и самому актору, а значит, то, что воспринимается как альтруистические действия, может быть сопряжено с взаимной выгодой и, таким образом, на самом деле представляет собой форму коллективного действия. Эволюционные психологи игнорируют эту возможность - но почему? Стюарт Уэст и его соавторы помогают нам понять предпочтение альтруизма, указывая на то, что для исследователей, приверженных дарвинистской теории, альтруизм представляет собой сложную эволюционную проблему, которую необходимо решить; по сути, это "основная дилемма сотрудничества" (Henrich and Henrich 2007: 43). По словам Уэста (West, et al. 2011: 242), многие биологи "предпочитают, чтобы проблемой их исследований был альтруизм. Это отражает общее ощущение, что взаимовыгодное поведение как-то менее интересно... Возможно, этому способствует часто цитируемое утверждение из книги Уилсона по социобиологии (1975: 31): "Центральная проблема социобиологии [заключается] в том, как альтруизм, который по определению снижает личную приспособленность, может эволюционировать в результате естественного отбора?" Похоже, что эволюционная головоломка альтруизма бросает вызов и вызывает лучшие попытки некоторых теоретиков кооперации, и поэтому, на мой взгляд, она прожила более долгую, чем ожидалось, жизнь в качестве предмета исследования кооперации. Хотя эта загадка убедительна только для тех исследователей, редакторов и читателей, которые отождествляют сотрудничество с альтруизмом, для них она кажется реальной и заслуживающей внимания.
Также интересно, как эволюционным психологам удается методологически решать свою "основную дилемму", учитывая их внимание к такой сложной теме, как альтруизм, и доказательные проблемы понимания природы биологической эволюции в глубоком человеческом прошлом. Их решение заключается в разработке сильно формалистического, а не эмпирического дизайна исследования, в котором математические модели биологических и культурных эволюционных процессов рассматриваются как действительная замена наблюдений и анализа эмпирических данных. Этот недостаток реальной основы распространяется и на зависимость психологов от результатов экспериментальных игр. Эта отрасль исследований сотрудничества призвана раскрыть элементы человеческой психологии, наблюдая за стратегическими взаимодействиями субъектов, играющих в игры в тщательно контролируемых лабораторных условиях. Однако широкие утверждения о человеческой психологии, сделанные на основе экспериментальных игр, по общему признанию, вызывают подозрения, поскольку испытуемые берутся почти исключительно из "странных" обществ ("западных, образованных, индустриальных, богатых и демократических", например, Henrich, Heine и Norenzayan [2010]) и, таким образом, не являются в высшей степени репрезентативными для всего нашего вида в целом. Культурный и социальный багаж, который несут в игры игроки WEIRD, несомненно, влияет на определение игровых стратегий игроков, но редко когда описывается или анализируется. культурный и социальный багаж, который несут в игры игроки WEIRD. Этот багаж, несомненно, влияет на определение игровых стратегий игроков, но редко когда описывается или анализируется. И хотя целью экспериментов является изучение сотрудничества, в большинстве игр испытуемые делают свой выбор в частном порядке и без общения. Кроме того, в наиболее часто используемой игре, "Дилемме заключенного", целью каждого участника игры является стремление к максимальному индивидуальному выигрышу - не самая лучшая отправная точка для изучения сотрудничества! Как бы ни были интересны эти игры для некоторых людей, я считаю их совершенно бесполезными в качестве руководства, особенно когда мы рассматриваем проблемы сотрудничества в очень больших и социально сложных популяциях, изучаемых в этой книге. Я не одинок в такой оценке. Как говорит исследователь кооперации Майкл Хехтер (1990a: 244-45), "теоретики игр пока не смогли обеспечить надежную основу для решения проблем коллективного действия".