— И какой у вас отряд? — поинтересовался часовой, ничуть не удивившись. — Пятеро? Десять? Может, даже пятнадцать человек? К нам приходят крохи, да и те свести воедино чертовски сложно.
Грудь Рузвельта распирало от гордости.
— Друг мой, — прогрохотал он. — У меня полностью собранный и укомплектованный кавалерийский полк, готовый к действиям. Вашему полковнику стоит лишь приказать, и мы уже в пути!
Он с удовольствием понаблюдал, как часовой выронил винтовку и едва успел её подхватить. С не меньшим удовольствием он наблюдал, как все, кто его слышал, повернулись и уставились на него — он даже не пытался говорить тихо. Если бы у часового во рту вместо трубки был жевательный табак, он бы его проглотил. В любом случае, ему пришлось сделать несколько попыток, прежде чем он смог сказать:
— Вы — тот самый Розефельт из Хелены, поджарьте меня заместо бекона, коли это не так. Слыхал о вас недавно — три дня назад, но ни слову не поверил.
— Уж, поверьте, — гордо произнёс Рузвельт. — Всё правда.
Часовой поверил.
— Берт! — крикнул он солдату неподалёку. — Слышь, Берт! Проводи мистера Розефельта в кабинет старика. Это тот, что в одиночку собрал полк кавалерии. — Берт удивлённо воскликнул. Часовой, похоже, уже верил, что сам помогал созданию Рузвельта, сказав: — Именно так. Проходите, мистер Розефельт. Я не могу покинуть пост, но Берт вас проводит.
— Благодарю. — Рузвельт вошёл в Форт Бентон. Ему бы не хотелось обстреливать это место; стены были футов тридцать толщиной. Дополнительно форт укрепляли два бастиона, расположенных по диагонали. Все здания были обращены фасадами вовнутрь, а задними стенами наружу.
Берт провёл Рузвельта через плац в кабинет командира полка. Сквозь окно Рузвельт заметил мужчину, деловито корпевшего над бумагами. Это он испытал на своей шкуре несколько недель назад; командование полком, пусть даже Самовольным полком, требовало больше внимания к деталям и не так прославляло, как он мечтал.
Когда Берт представил его, подполковник Уэлтон отложил ручку и удивленно уставился на него.
— Вы тот самый Рузвельт, о котором мы слышали? — Офицер поднялся из-за потрёпанного стола. — Святый Боже, сэр, без обид, но, кажется, мой сын старше вас[62].
— Это возможно, подполковник, — признал Рузвельт. Генри Уэлтону под сорок пять — примерно в два раза больше, чем ему самому, у него были начавшие седеть рыже-золотые волосы и внушительные усы[63]. Его хватка при рукопожатии была странной: на среднем пальце правой руки ему не хватало двух фаланг. Когда с вежливыми приветствиями было покончено, Рузвельт продолжил: — Никто в Хелене не занимается своим делом, сэр, вот, я и решил взять всё в свои руки.
— Весьма похвально, мистер Рузвельт. Целый полк? Боже, это поразительно. — Уэлтон всё ещё выглядел не в своей тарелке. — Прошу, сэр, присаживайтесь. — Его серые глаза сверлили Рузвельта, в них появились признаки тревоги. — Готов поспорить, вы также полагаете себя полковником, не так ли?
— Ну… да. — Внезапно Рузвельт обрадовался, что оставил форму в повозке. Человек, с которым он разговаривал, выглядел как ветеран Войны за Сецессию, заслуживший командование полком годами терпеливой службы. Кроме того, наличие богатств для обеспечения войска, казалось ему не вполне пристойным способом заполучить этот пост. Проявив неожиданную скромность, Рузвельт произнёс: — Я бы не стал претендовать на звание выше вашего, если и когда нас примут на службу Соединённых Штатов.
— Ах, вот оно что. Да. — Уэлтон покачал головой. — Никогда бы не подумал, что придётся переживать в связи с принятием целого полка, разом. Вам ведь тоже потребовалось время, чтобы собрать его, если то, что я слышал, близко к правде. Готов спорить, они объели весь ваш дом.
— Строго говоря, да. — Рузвельт подался вперёд на стуле. — Впрочем, я прошу вас принять их не по этой причине. — Он указал на север, в сторону Канады. — Что, кроме многих миль пустой земли, лежит между этой крепостью и канадской границей? Разве вам не хотелось бы иметь полк всадников, которые будут патрулировать эту землю, охранять её от нападения коварной Британской империи, и возможно, перенести боевые действия на канадскую землю?
— Если полк стоит того, я бы этого очень хотел, — ответил Уэлтон. — Ежели они — банда головорезов, или не нюхавших пороху солдатиков, которые отлично выглядят на параде, а воевать не будут, я не желаю иметь с ними ничего общего. — Он тоже подался вперёд. — Что же именно у вас там в Хелене, мистер Рузвельт?
62
Одна из немногих недоработок Тертлдава: уже после публикации его фанаты раскопали, что Гарриет, единственный сын из двух детей Г. Уэлтона, умер от скарлатины зимой 1861/62 года, до точки развилки истории.
63
А вот это уже не ошибка: все, имевшие дело с Г. Уэлтоном в годы Индейских войн, отмечали, что он был очень моложавым и не выглядел на свой реальный возраст.