— Я прибыл в Соединённые Штаты не для того, чтобы высказывать свои суждения об их руководителях, — сказал Шлиффен. И уж точно не в присутствии своих коллег в форме американской армии, — добавил он про себя. Что отправится в Берлин — уже другое дело.
— Мы увидим, кто прав, когда начнётся штурм, — сказал Ричардсон. — Когда этот штурм увенчается успехом, уверен, мистер Дуглас проявит великодушие и признает свою ошибку.
— Я множество раз признавал свои ошибки, — сказал Дуглас — что принесло мне гораздо больше пользы, чем кадровым военным, судя по мемуарам, напечатанным после Войны за Сецессию. Что же касается знания кадровых военных, когда наступать, разве не президент Линкольн сказал, что раз уж генерал Макклеллан в данный момент не использует армию, он хотел бы ненадолго её позаимствовать?
Ричардсон закатил глаза.
— Если вы считаете Линкольна образцом военной мудрости… — Выражение его лица говорило само за себя.
Однако же он неверно понял и недооценил Дугласа.
— Ни в коей мере, капитан. — Негр с видимым удовольствием разгромил довод своего оппонента: — Но, не кажется ли вам, что у него, похоже, имелось лучшее понимание времени для сражения, чем у кадрового военного, стоявшего во главе армии?
Оливер Ричардсон уставился на него. Он покраснел сильнее, чем если бы это можно было объяснить жарой и влажностью. Однако, когда он нашёл, что сказать, заговорил он холодным тоном:
— Прошу прощения, мистер Дуглас, но мне необходимо отвести полковника Шлиффена в его апартаменты.
— Прошу прощения, капитан, не имел желания вас задерживать. — Дуглас приподнял шляпу-котелок, словно извиняясь. Его любезность жалила сильнее, чем злость. Он приподнял шляпу и перед Шлиффеном, на этот раз, как заметил немецкий офицер, с искренней доброжелательностью. — Рад знакомству, полковник.
— Мне тоже очень интересно с вами познакомиться, — ответил Шлиффен. Они снова пожали руки.
Дуглас направился своей дорогой, бойко вышагивая, несмотря на возраст и внушительные габариты. Он знал, что победил в споре. Знал это и капитан Ричардсон.
— Идёмте, полковник, — резко бросил он. Мгновение спустя, он что-то пробормотал себе под нос. Шлиффен решил, это было Будь проклят этот ниггер, но не был уверен.
Пройдя несколько шагов, немецкий военный атташе спросил:
— Если Соединённые Штаты позволяют чёрным служить во флоте, почему бы не дозволить им служить в армии?
— Во флоте они служат коками и кочегарами в машинном отделении, — терпеливо ответил Ричардсон. — Мистер Дуглас краснобай, как и все выскочки, это я вам подтверждаю, полковник, но нельзя ожидать от негра, что ему хватит мужества пойти под вражеские пули с винтовкой в руках.
Если слово краснобай значило то, о чём подумал Шлиффен, то это было бы последнее слово, которое он применил бы в адрес Фредерика Дугласа. Его внимание привлекли другие слова Ричардсона.
— Почему этого нельзя ожидать? — спросил он.
Ричардсон объяснил, всё с тем же терпением:
— Потому что большинство негров не обладает необходимыми качествами — духом, отвагой — чтобы рисковать своей жизнью подобным образом.
— Полагаю, англичане, сражающиеся с зулусами — кажется, именно так зовётся это племя — на юге Африки нашли бы, что возразить по этому поводу, — заявил Шлиффен.
Ричардсон одарил его таким же тяжёлым взглядом, которым до этого наградил Дугласа. Весь путь до палатки Шлиффена он не проронил ни слова.
— Вот, ваше жилище, полковник, — сказал он тогда и ушёл, ни разу не оглянувшись. Забираясь к себе в палатку, Шлиффен понял, что мог бы с тем же успехом испытывать веру капитана Ричардсона в Бога, что и его веру в неполноценность негров.
Пускай грубый брезент и скрывал землю за рекой, германский военный атташе посмотрел на юг. Жители Конфедеративных Штатов придерживались того же мнения. Становились ли они поэтому правыми, или были лишь похожи? Обладая столь ограниченным опытом, Шлиффен не мог сказать наверняка.
Вечером за ужином ему хотелось заполучить ещё одну возможность пообщаться с Дугласом, однако, негр, должно быть, выбрал иное время для еды, либо ел отдельно от штабистов. Если отношение капитана Ричардсона к нему было типичным для них, Шлиффен не мог его в этом винить. После ужина он решил, что не видеться с Дугласом было к лучшему. Ему нужно поддерживать хорошие отношения со штабом, иначе он так ничего и не узнает о планах США по форсированию Огайо и вторжению в КША.