Он хотел, чтобы это было не так, почти столь же сильно, как и майор Селлерс. Так его жизнь была бы легче.
Джеронимо снял с пояса нож, который использовал, как указку.
— Мы здесь. — Он с полной уверенностью коснулся остриём ножа Тьюбака. Читать он не умел, но знал, как взять карту, что хранилась у него в голове, ту, что нарисовала ему жизнь в этих краях, и совместить её с той, что была изображена на бумаге. — Каньон здесь, примерно в полпути до Тусона. — Он перевёл лезвие.
— Если мы будем устраивать засаду на синепузых, нам придётся ждать, пока вы их приведёте, — сказал Стюарт. — Там есть вода? — Так далеко на юго-западе, это было заботой первостепенной важности.
— Да. — Джеронимо слегка улыбнулся — он задал правильный вопрос. — Два ручья близко. Хорошая вода, даже летом; воды немного, но достаточно. — Он обвёл рукой индейский лагерь. — Некоторые из нас будут с вами. Если будет не так, как я говорю, этих людей вы можете убить.
— Заложники, — произнёс Стюарт. Губы Чаппо шевельнулись, когда он повторял это слово, чтобы запомнить. Стюарт пощипывал бороду, размышляя. У апачей мало людей. Набег, в котором они теряли пару воинов, они считали неудачным, потому что воинов было тяжело заменить. Стюарт не считал, что Джеронимо стал бы предлагать заложников, если бы не был искренен.
— Мы попробуем, — сказал он. — Мои люди могут выехать после полудня.
— Это хорошо, — сказал через Чаппо Джеронимо. — Тогда мы, многие из нас, сейчас поедем на север. Когда вы окажетесь в каньоне, то увидите, что это за место. Вы увидите, где поставить своих людей, откуда они смогут убивать синепузых, оставаясь незамеченными. Вы увидите, где поставить свои большие ружья на повозках так, что синепузые их не увидят, пока не станет слишком поздно.
Хоть Стюарт и ни слова не понимал из языка апачей, он обратил пристальное внимание на тон Джеронимо. Индеец говорил так, словно пытался убедить самого себя, что Стюарт, хоть и был невежественным белым, мог самостоятельно увидеть всё это, и сделать то, что от него требовалось. Генерал конфедератов, как цивилизованный человек, который был уверен в собственном опыте, улыбнулся тщеславию дикаря.
— Я всё увижу, — вежливо произнёс он, пытаясь успокоить разум Джеронимо. — Приведите мне солдат северян, и я их убью.
Похоже, эти слова удовлетворили апача. Джеронимо и военные вожди обменялись несколькими словами, которые Чаппо переводить не стал. Стюарт решил нанять некоторых переводчиков, которые были на его стороне, не индейцев. Полукровки, мексиканцы… так или иначе, он решит. Если его союзники о чём-то проговорятся, он должен иметь возможность это понять.
Джеронимо сдержал слово. В течение часа большая часть апачей ускакала прочь. Около тридцати осталось во главе с Наичи. Чаппо тоже остался, чтобы переводить, хотя Наичи и ещё несколько человек говорили по-испански. Остался и Батсинас, и Стюарт не нашёл этому объяснения лучше, чем его очарование всем, что делали белые, и желание всему у них учиться.
Впрочем, многие индейцы считали конфедератов, скорее забавными, нежели теми, у кого есть чему поучиться. Пока армия сворачивала лагерь, к Стюарту подошёл Горацио Селлерс, качая головой.
— Один из этих красных чертей при помощи фермера спросил, что я буду делать, если услышу выстрел, — с негодованием проговорил он. — Я сказал, что пойду и посмотрю, что там, чёрт подери, происходит, конечно же. Он решил, что это самое смешное, что он слышал со дня своего рождения. Ну, я и спросил его, а он, что будет делать, такой умник. Он сказал, что разведает округу и узнает, что происходит, не позволяя никому понять, что он рядом. Смотрел на меня так, словно я — тупоголовый ниггер; а сам-то с жёлтыми полосами на морде, дабы показать, что он вышел на тропу войны, чёртов дикарь. — Селлерс говорил так, словно сам вышел на тропу войны.
— Об этом не переживайте, майор, — успокаивающе произнёс Стюарт, используя тот же тон, с которым общался с Джеронимо. — Мы закрепимся в каньоне и вышибем из чёртовых янки всю дурь. Если это не заставит краснокожих нас уважать, то я не знаю, что тогда.
Отправляясь в бой, Стюарт испытывал то же возбуждение, знакомое ему по Войне за Сецессию. Где-то в Кентукки, его молодой сын, несший его же имя, тоже отправляется в бой против янки. Он надеялся, что с Джебом-младшим всё будет хорошо. Мальчик, нет, не мальчик, раз он уже сражался, перенял его собственный порывистый дух и не получил достаточно времени, дабы обуздать его.