Не удовлетворившись проездом сквозь один ряд, Уэлтон проехал сквозь другой. Закончив, он вынес вердикт:
— Эти люди не соответствуют стандартам регулярной армии, полковник, но это один из лучших отрядов добровольцев, что мне доводилось видеть, особенно, добровольцев, которые пока не нюхнули пороху. Если и когда это случится, полагаю, они справятся настолько хорошо, насколько можно надеяться.
— Ещё раз благодарю вас, сэр, — сказал Рузвельт. — Вы убедили меня в том, что мои старания ради нашей любимой страны того стоили.
— Так и есть. — Уэлтон выехал перед собравшимся войском. — Бойцы Самовольного полка Рузвельта, — начал он и умолк, когда кавалеристы яростно завопили, а несколько офицеров загарцевали верхом. — Бойцы Самовольного полка Рузвельта, вы готовы принять присягу, которая сделает вас Добровольцами армии США?
— Да! — в едином порыве проревели бойцы. Рузвельт кричал изо всех сил, но его собственный голос звучал тихо и затерялся среди множества других.
Полковник Уэлтон надиктовал им текст присяги, фраза за фразой. Произнося слова, которые приведут его к службе Соединённым Штатам, Рузвельт ощутил, как за стёклами очков его глаза наполнились слезами. Достижение этой цели оказалось более трудным, чем когда-либо, но, в отличие от Моисея, он, преодолев все препятствия, получил право ступить на землю обетованную, текущую млеком и мёдом, или, если речь об армии США, по крайней мере — землю сухарей, солонины и бобов.
Когда присяга завершилась, он ещё раз резко отсалютовал полковнику Уэлтону.
— Каковы будут приказания, сэр?
— В данный момент, полковник, мои приказы очень просты, скучны, и, боюсь, крайне неприятны, — ответил Уэлтон. — Ваши люди встанут лагерем здесь, на равнине, пока мои полковые писари не завершат скучное, но необходимое дело по переписи их имён, и иных подробностей. Таким образом, среди прочего, они окажутся на правительственном жаловании, а не на вашем, и обеспечат пенсионное обеспечение их ближайших наследников, в случае, если они попадут в боевые потери.
Рузвельт вздохнул.
— Я понимаю необходимость этого, сэр, но обязательно ли заниматься этим прямо сейчас? Вы не представляете, насколько сильно я жажду как следует наподдать британцам, как тяжело было сидеть в окрестностях Хелены, зная, что у меня есть люди для этой задачи, и зная, при этом, что я не имею законного права их использовать.
— Терпение, полковник. — Уэлтон хмыкнул. — У меня складывается ощущение, что я разговариваю с сыном. Повторюсь, терпение. Британцы пока не предприняли против нас никаких действий, и, даже, если они что-нибудь сделают в ближайшие два дня, что маловероятно, они не смогут за это время напасть на Форт Бентон и застать нас врасплох. Заверяю вас, у вас ещё будет возможность. Но не в данный момент.
— Есть, сэр. — Рузвельт внезапно и с болью осознал, что переход по управление Соединёнными Штатами означал не только то, что он сможет вести войска против британцев и кануков, он также означал, что придётся подчиняться приказам, которые ему не нравятся. Затем он просветлел. — Сэр, я могу передать в ваше распоряжение свои полковые записи, которые могут помочь вашим писарям быстрее выполнить свою работу.
— Благодарю. Уверен, это очень поможет. — Полковник Уэлтон склонил голову набок. — Не буду ни капельки удивлён, если то, что у вас есть, заполнено более подробно, чем всё, что хранится у меня. Впрочем, есть некоторые документы, на которых должна либо стоять подпись ваших людей, либо свидетельская отметка. Все говорят о свершениях армии на поле битвы. Но никто не упоминает о бумажной работе, которая делает возможными эти свершения — и выживание армии в промежутках между ними, но это тоже часть жизни.
— Кое-что из этого я понял сам, когда пытался собрать Самовольный полк. — Рузвельт оскалил зубы в чём-то не сильно похожем на улыбку. — Я бы соврал, если бы сказал, что это было самое приятное открытие из сделанных мной.
— Да, полагаю, так, — сказал Уэлтон. — Идёт война, у вас будет возможность проявить себя, причём скоро, пусть и не так скоро, как хотелось бы. Если бы вы провели в рядах регулярной армии столько же времени, сколько я, вы бы пришли к заключению, что обязанность командира влечёт за собой столько бумажной работы, что всё остальное практически исключается.
Рузвельт попытался представить гарнизонную службу в каком-нибудь пыльном форте здесь, в сердце Запада, в форте, который не окружают никакие враждебные индейцы дабы иметь оправдание для хоть каких-то действий. Он решил, что если бы этот форт находился на высоком утёсе, он с него, скорее всего, спрыгнул бы.