Шлиффен, в свою очередь, ничуть не стеснялся пригибаться и прятаться среди руин, когда в него начинали стрелять повстанцы.
Со снисходительной терпимостью, свойственной молодым людям, Крил улыбнулся и произнёс:
— Вам уже особо не нужно переживать, полковник. Мы почти добрались до Огайо. С такого расстояния они и в слона не попадут.
Менее чем через минуту влажный смачный звук возвестил о том, что пуля нашла цель. Лейтенант Арчибальд Крил упал на землю, из раны на его голове лилась кровь. Шлиффен опустился на колени рядом с ним. Он сразу понял, что помочь ему уже нечем. Крил три-четыре раза прерывисто вздохнул, издал звук, похожий кашель и стон и просто… замер.
— Боже, суди его по отваге, а не по разуму, — пробормотал Шлиффен. Он оставался рядом с убитым лейтенантом, пока носильщики не утащили тело прочь.
Авраам Линкольн вышел из хозяйственной лавки с куском бритвенного мыла, обернутого в коричневую бумагу, перетянутую бечевкой, в руках. Оставшись в Солт-Лейк-Сити гораздо дольше, чем планировал, ему приходилось пополнять запасы подобных предметов повседневного обихода. Когда телеграфное сообщение снова наладилось, он смог перевести деньги, и оставался жить у Хэмилтонов, как платный постоялец.
Когда Линкольн двинулся по тротуару, рядом с ним остановилась закрытая карета. Занавески были задёрнуты; из-за них ничего видно не было. Кучер заговорил с ним низким быстрым голосом:
— Прошу, садитесь, мистер Линкольн.
— Кто?.. — Линкольн умолк, затем напрягся, узнав приятного юношу, что сопровождал его в дом Джона Тейлора. Того дома больше не было; солдаты снесли его, оправдывая свои действия запретом многожёнства.
— Куда вы намерены меня отвезти? — спросил Линкольн. Он решил, что радикальные мормоны решили захватить его, как ценного заложника. Учитывая его собственный экономический радикализм и то, каким позором он стал для Республиканской партии, он подумал, что его ценность ниже, чем считали мормоны. Это могло привести лично для него к неприятным последствиям.
— Я вам так скажу, — ответил кучер. — Вам не будет причинено вреда, клянусь Господом. — Он прикусил губу. — Если вы намерены поехать со мной, сэр, езжайте немедленно. Я не могу позволить, чтобы солдаты выследили, как я тут околачиваюсь.
Линкольн залез в карету. Со времени своего бесславного проезда через Балтимор[81] по пути на инаугурацию в Вашингтоне, он не позволял заботе о своей безопасности изменить собственные привычки.
Возможно, из этого можно будет извлечь пользу, если только мормоны не решили его просто выкрасть.
— Благодарю вас, сэр, — произнёс приятный юноша, когда карета тронулась. Линкольн не считал его человеком того сорта, который имеет привычку нарушать клятвы. Он осознал, что ставит на это свою жизнь.
Карета несколько раз повернула, то вправо, то влево. Кучер-мормон пустил упряжку из двух лошадей рысью; топот их копыт, толчки и грохот, что чувствовал Линкольн, говорили о том, что лошади взяли хороший темп. Совершенно ничего не мешало Линкольну отодвинуть занавеску и посмотреть, где они едут. Он сидел тихо. Рано или поздно, генерал Поуп, или кто-нибудь из его инквизиторов допросят его насчёт этой поездки. В этом он был уверен, как в собственном имени. Возможность честно заявить о своем неведении казалась ему полезной.
Спустя примерно три четверти часа, карета заехала в некое здание и остановилась. Линкольн решил, что оказался за пределами Солт-Лейк-Сити; какое-то время за пределами кареты было тихо, кучер перестал поворачивать, чтобы сбить с толку или запутать своего пассажира. В последнем, по крайней мере, он преуспел; Линкольн не знал, находился ли он к северу, к югу, к востоку или западу от мормонской столицы.
— Теперь можете выходить, мистер Линкольн, — произнёс кучер, спускаясь с козел. Снаружи кто-то запер ворота. Глухо стукнул брус засова.
Амбар, — первое, что подумал Линкольн, вылезая из кареты. Мгновение спустя он передумал — нет, конюшня. Его нос учуял крепкие запахи лошадей, сена и кожи. Однако, не считая кареты, в конюшне было пусто. А с закрытой дверью тут были ещё и вечерние сумерки.
Человек, что закрыл ворота, направился к Линкольну. Тот, хоть и ожидал встретиться с Джоном Тейлором, но ему потребовалось время, чтобы его узнать. Беглый президент мормонов был одет, как конюший, в брюки из парусины, рабочую рубаху без ворота на четырёх пуговицах, и соломенную шляпу. Он сбрил бороду и отращивал усы на ранее гладкой верхней губе.
81
Речь идёт о т. н. «Балтиморском инциденте» в феврале 1861 г., когда из опасений за свою безопасность А. Линкольн проехал через этот город ночью и инкогнито (как утверждали бульварные писаки — загримированный под негра, в закрытом на замок вагоне для перевозки лошадей). Вопрос, была ли угроза теракта реальной, или её выдумал начальник охраны А. Пинкертон, чтобы придать себе лишнего веса, остаётся открытым по сей день.