— Благодарю за то, что согласились встретиться со мной, — произнёс после рукопожатий. — Прибыть сюда с Оремом требует значительного морального и физического мужества.
— Я сделаю для вас всё, что смогу, мистер Тейлор, — сказал Линкольн, — поскольку, это кажется мне наилучшим способом принести мир на территорию. Однако должен вас предупредить, не думаю, что способен на многое. Учитывая тот зуб, что на меня держит генерал Поуп, он не будет склонен благосклонно отвечать на любые мои просьбы.
— Вы бывший президент Соединённых Штатов! — воскликнул Тейлор.
— Как я уже говорил вам в предыдущую встречу, вы преувеличиваете имеющееся у меня влияние. Также я говорил вам, что вы преувеличиваете свои способности по принуждению правительства Соединённых Штатов поступать согласно вашим желаниям. Во втором случае, прошедшие события подтвердили мою правоту. Не поверите ли вы в то, что я знаю, о чём говорю, и в первом случае? В обоих случаях вам следовало бы отступиться.
Тейлор медленно покачал головой. Это был одновременно и жест несогласия и неверия.
— Всё, чего мы желаем, всё, чего мы когда-либо желали — это жить так, как нам диктует наша совесть. Мы никому не вредим, и что получаем в награду? Обращение, какое не видели даже краснокожие и негры. Осудил ли народ те бесчинства, которым подверглись мы? Нет. Он аплодирует и требует ещё.
— Мистер Тейлор, судя по тому, что я видел за время затянувшегося пребывания в Солт-Лейк-Сити, единственное, чем вы, мормоны, в общих чертах своего поведения отличаетесь от основной массы американского народа, это то, что вы стоите выше них, — произнёс Линкольн. — Однако…
— Разумеется, мы выше, — сказал Тейлор, а кучер — Орем — энергично кивнул.
Линкольн поднял руку.
— Я не закончил. Какими бы хорошими ни были эти общие черты вашего поведения, у вас нет ни единого шанса завоевать признание подавляющего большинства сограждан, пока вы попустительствуете и практикуете многоженство.
— Это самое несправедливое, — сказал Тейлор. — Мы не возводим порицание на чьи-либо ещё обычаи; никто не должен нападать на наши — таков принцип.
Линкольн вздохнул.
— Ежели вы желаете говорить о принципах, возможно, вы правы. Однако разве вы не видите, что настаивая на этом принципе, вы пришли к ниспровержению принципа представительного правительства и принципа главенства Конституции по всей территорией Юта? Разве этого вы добивались, когда поднимали свой народ на восстание?
— Разумеется, нет, — резко бросил Тейлор.
— Что ж, тогда… — Линкольн развёл руки в стороны. — Наиболее лёгкий способ для вашей церкви жить в мире со всеми остальными Соединёнными Штатами — это отказаться от доктрин, неприемлемых для всей страны, и отказаться со всей искренностью.
— Для этого потребуется божественное откровение, — произнёс президент мормонов. — Ничего подобного не ожидается, и я не думаю, что вообще произойдёт.
— Жаль. — Линкольн приподнял бровь. — Подходящее откровение избавило бы ваш народ от сердечных страданий сейчас, и огромного горя потом.
— Откровения рождаются не когда удобно, — произнёс Джон Тейлор. — Они проистекают по воле Божьей.
Он вытянул голову вперёд, словно упорная черепаха. Линкольн осознал, что говорил он от всего сердца. Будучи юристом и политиком, Линкольн считал, что договориться можно почти обо всём. Когда он жёстко выступил в защиту принципа нерушимости Союза, нарезные мушкеты и пушки опровергли его позицию.
— Коли вы не намерены менять свои взгляды ни в единой своей части, какой смысл просить меня встретиться с вами? — спросил он. — Вам нечего дать мне, чтобы я передал генералу Поупу, даже если предположить, что военный губернатор склонится принять то, что я ему передам.
— Мы мирно уступили военной мощи Соединённых Штатов, — сказал Тейлор. — Мы могли поступить иначе. Если нас продолжат подавлять, если продолжат обращаться с нами, как с завоеванной провинцией, мы способны вести себя иначе. Мы — мужчины. Мы можем действовать по-мужски. Генералу Поупу с его казаками следует хорошенько это запомнить.
— Мистер Тейлор, если вы цените свою веру, если вы цените жизни своих последователей, я умоляю вас не вставать на этот путь. — Линкольн ещё никогда не говорил настолько искренне. — Если вы поднимете оружие против Соединённых Штатов, они всех вас перебьют, а ваши города засыплют солью, как когда-то давно римляне поступили с Карфагеном. Вы разве не понимаете, сколько человек в армии, в правительстве, среди гражданских с радостью воспользуются поводом, чтобы поступить именно так?