Джексон уставился на него. Никто никогда не подвергал сомнению мужество Джеймса Лонгстрита. За прошедшие годы Джексон не раз убеждался в недостатке у Лонгстрита здравого смысла, но никогда по такой причине.
— Господин президент, умоляю вас передумать, — сказал он. — Один везучий снайпер, один упавший не туда снаряд…
— Разве вас это не обрадовало бы, генерал? — спросил Лонгстрит. — Если бы я погиб, не сомневаюсь, вместе со мной погиб бы и план освобождения, в отношении которого вы безошибочно дали понять, что вы против.
Джексон опустил взгляд на свои потёртые, не по размеру большие сапоги. Обычно он говорил с безжалостной откровенностью. Прокашлявшись пару раз, он произнёс:
— Ваше превосходительство, вы меня в одном убедили: никто в Конфедеративных Штатах, кроме вас, не может и надеяться в это кризисное время провести нас сквозь хитросплетения отношений с нашими союзниками.
— Думаю, вы оказываете вице-президенту Ламару[83] медвежью услугу, поскольку он обладает гораздо большим опытом ведения дел с европейцами, нежели я.
— Он не обладает вашей дьявольской хитростью, — заявил Джексон.
При этих словах Лонгстрит улыбнулся.
— Лесть ничего вам не даст, — лукаво произнёс он. — К картам, затем, на передовую. — Когда он увидел выражение лица Джексона, его улыбка стала шире. — Заверяю вас, генерал, я не незаменим. Пока вы продолжаете окрашивать Луисвилль и Огайо красной кровью янки, успех нам гарантирован.
— Мы тоже льём кровь, — сказал Джексона, ведя президента к палатке, в которой он разрабатывал стратегию и откуда рассылал указания командирам на передовой.
Лонгстрит указал на телеграфистов, которые сидели, готовые отбить любые приказы, что отдаст им генерал-аншеф.
— Доброе дело, — сказал он. — Так вы бережёте время, вместо того, чтобы отправлять вестового в палатку к связистам, а в таких вещах, минуты могут быть критически важны.
— Именно так, — сказал Джексон. Он указал на большую карту Луисвилля. — Как видите, господин президент, силы Соединённых Штатов, к сожалению, несмотря на все наши попытки их подвинуть, захватили полосу земли длиной в несколько миль и глубиной от нескольких сотен ярдов до примерно мили. Я утешаю себя тем, какую цену они заплатили за это приобретение.
— Насколько хорошо они сражаются? — спросил Лонгстрит.
— Как мы уже видели в прошлую войну, их отвага сопоставима с нашей, — ответил Джексон. — Также на их стороне численное превосходство, а их артиллерия и сильна и отлично слажена. Засим, я исчерпал военные достоинства, что они демонстрируют. Взгляд генерала Уилкокса на стратегию, похоже, заключается в том, чтобы отправлять людей вперёд, дабы они долбились головой о…
— О каменную стену вашей обороны? — хитрым голосом перебил его Лонгстрит.
Джексон продолжил, словно президент не произнёс ни слова:
— …о позиции, что мы приготовили для отпора им. Одну вещь эта битва доказала раз и навсегда, ваше превосходительство — преимущество обороны, когда солдаты в полевых укреплениях оснащены самозарядными винтовками.
— Как мы и предполагали, основываясь, как на собственных манёврах, так и на недавних Франко-Прусской и Русско-Турецкой войнах, — сказал Лонгстрит. — Обнадёживает, что в данном случае, наши специалисты оказались правы.
— Обнадёживает? Я бы так не сказал, господин президент, — ответил Джексон. — Преимущества, получаемые при обороне, делают манёвренную войну более трудной, чем это было во время предыдущего конфликта с Соединёнными Штатами.
— Но, генерал, мы не собираемся вторгаться и завоёвывать Соединённые Штаты. Это они намерены вторгнуться и завоевать нас, — вежливо проговорил президент Конфедеративных Штатов. — Заявляю, что поддержу всё, что усложнит их работу и облегчит нашу.
— Хм, — произнёс Джексон. — В ваших словах есть доля истины. — Лонгстрит продемонстрировал ему более широкую перспективу, нежели видел он сам. С точки зрения Конфедерации, как целого, жизненно важно иметь возможность создать крепкую зубастую оборону. С точки зрения генерала, склонного наступать, способность противника создать крепкую зубастую оборону, было подобно запору.
— Разумеется, так и есть. — Лонгстрит, по своим манерам, не уступал Джексону. Манеры Джексона имели в своём основании веру в Господа, а манеры Лонгстрита основаны на вере в самого себя. Президент Конфедерации продолжил: — Теперь, когда я увидел наши позиции в Луисвилле на бумаге, я посмотрю на них своими глазами.
83
Луций К. Ламар 2-й (1825–1893) — юрист и политик из Джорджии. В годы, предшествовавшие Гражданской войне, выступал за компромисс между Севером и Югом, признав политическое доминирование Севера де-юре в обмен на сохранение рабства. Отличился в битве при Вильямсбурге в 1862 г., однако был вынужден оставить воинскую службу ввиду приступов эпилепсии и уехал в Европу в качестве дипломатического посланника КША. Министр внутренних дел США в 1885–1888, член Верховного суда США с 1888 до своей смерти. В политическом плане противоречив: выступал против наделения негров правом голоса, но за их интеграцию в общество.