Перед офисом под стеклом лежала первая полоса дневного выпуска Газетт. Вокруг неё собралась небольшая толпа. Рузвельт протолкался сквозь неё, чтобы прочесть заголовки. БУНТАРСКАЯ НЕПРИМИРИМОСТЬ — кричал один. БЛЕЙН ЗАНИМАЕТ ТВЁРДУЮ ПОЗИЦИЮ ПО ВОПРОСУ САМОЗАХВАТА ЗЕМЕЛЬ КОНФЕДЕРАТАМИ — гласил другой. АНГЛИЯ ПРЕДУПРЕЖДАЕТ США НЕ ВМЕШИВАТЬСЯ — заявлял третий.
— У Англии нет права делать такие предупреждения, — сказал мужчина, что стоял перед Рузвельтом. У него был гортанный говор. Предупреждения он произнёс как п'едуп'еждения. Рузвельт живо кивнул, даже немецкий иммигрант мог видеть дальше собственного носа.
Он гадал, видит ли Блейн, или он окажется столь же бесхребетным, как демократы, управлявшие страной, после того, как Линкольну бесцеремонно указали на дверь, когда война против сецессии обернулась Войной за Сецессию. Судя по второму заголовку, президент, похоже, намеревался делать то, ради чего его и выбрал народ, и за это Рузвельт был благодарен Господу.
Позади Рузвельта толпа разошлась в сторону, подобно водам Красного моря перед Моисеем. Только это оказался совсем не Моисей, это был сурового вида мужик с белыми кустистыми усами и короткой бородой, одетый в мрачный чёрный костюм банкира.
— Доброе утро, мистер Крус[19], — почтительно произнёс лавочник.
— Доброго дня вам, сэр, — сказал один из работников извозчичьего двора, сопровождая свои слова прикосновением к полю соломенной шляпы.
— Как малыш, Томми? — сказал шахтёр, равный Крусу по возрасту, но не по достатку.
— Доброго всем утра, — достаточно приветливо ответил Крус. Несколько лет назад он был беднее шахтёра, что его приветствовал. Рузвельт сомневался, чтобы хоть один банк на территории Монтана выдал бы ему кредит на сумму больше пятидесяти долларов. Но он напал на свою жилу, что было редкостью, и перепродал её, получив за неё каждый пенни стоимости, что случалось ещё реже. Теперь ему не было нужды брать кредит у банка, поскольку он владел собственным. Он являлся одним из тех немногих людей, что приехали на Запад, и одним прыжком перешли из старателей в капиталисты.
Он честно вёл дела с людьми, когда был беден, и продолжил вести их честно теперь, после того, как разбогател. Если бы он захотел стать территориальным губернатором, он бы мог им стать. Он никогда не показывал признаков заинтересованности в этой работе.
Как и все остальные, Рузвельт уступил ему дорогу. Это было не раболепие, а знак уважения к достижениям этого человека. У Рузвельта имелись собственные деньги, нью-йоркские деньги, бесконечно более старые и бесконечно более стабильные, чем те, что выкапывали из земли здесь, на диких территориях.
— Доброе утро, мистер Рузвельт, — сказал Крус, кивая ему. Самодельный миллионер уважал тех, кто отдавал ему должное, и не более того.
— И вам доброго утра, мистер Крус, — ответил Рузвельт, надеясь, что в старости останется столь же энергичным, как и бывший шахтёр. Он указал на передовицу Хелена Газетт. — Как считаете, что нам нужно делать с захватом земли конфедератами?
— Прежде чем я отвечу, позвольте мне дочитать до конца. — В отличие от многих своих товарищей, Томас Крус не бросался вперёд вслепую. Он стоял на приличном расстоянии от газеты под стеклом и изучал заголовки. Толпа, что уже прочла заголовки, замерла в ожидании его взвешенного мнения. Закончив, и всё должным образом обдумав, он произнёс:
— Я считаю, нам нужно продолжать следовать дорогой, по которой мы шли до сего дня. Иных путей для нас я не вижу.
— Я подумал точно так же, мистер Крус, — с энтузиазмом согласился Рузвельт. — Но если конфедераты, а также англичане, да и французы, которые воздвигли Максимилиана, продолжат идти своим курсом…
— Мы их сметём, — громким хриплым голосом произнёс Крус. Толпа около офиса газеты разразилась радостными криками. Теодор Рузвельт присоединился к ним. Крус мог говорить от имени всей территории Монтана. Шахтёр, ставший банкиром, определенно мог говорить и от его имени.
Путь генерала Джеймса Юэлла Брауна Стюарта заключался в том, чтобы всегда руководить с передовой. Будучи начальником Министерства по делам трансмиссисипских территорий Конфедеративных Штатов, он мог бы обустроить свою штаб-квартиру в Хьюстоне или в Остине, как поступили некоторые его предшественники. Вместо этого, с самого своего назначения два года назад, он обустроился в убогой деревушке Эль Пасо, находившейся максимально далеко на западе в пределах КША.
Глядя на северо-запад вдоль Рио-Гранде — та, в данный момент, вздулась из-за весеннего паводка и совсем не походила на сонный ручей, в который вскоре превратится — Джеб Стюарт смотрел в сторону США. Такая близость к враждебной стране делала Эль Пасо важным аванпостом Конфедерации, в ней же и заключалась причина, по которой он перенёс сюда свою штаб-квартиру.
19
Томас Крус (1836–1914) — ирландский иммигрант, старатель, предприниматель, банкир и филантроп. В реальной истории стал основателем Сберегательного банка Хелены, который до сих пор является крупнейшим независимым банком штата Монтана; на его деньги в Хелене был построен католический собор Св. Елены и монументальный семейный мавзолей.