Он поблагодарил небеса и за погоду тоже. Январские дни в Рочестере были неплохи — даже более чем неплохи. Было светло, ясно и, как он предположил, чуть выше температуры замерзания. На земле лежало совсем немного снега. Впрочем, ноги он переставлял с осторожностью; на тротуаре вполне хватало обледеневших участков.
— Половина доллара, — сказал аптекарь, поставив на стойку стеклянный бутылёк с настолько вычурным шрифтом на этикетке в стиле рококо, что та была практически нечитаема. В голосе его было поровну вежливости и подозрения. Пальто Дугласа с меховым воротником утверждало, что для оплаты лекарства деньги у него имелись. Тот факт, что он — негр, для очень многих белых утверждал, что он, скорее всего, лодырь и, вероятно, вор.
Он полез в карман, нашёл пару четвертаков и выложил их рядом с бутылкой с эликсиром от кашля. Лишь переложив монеты в кассу, аптекарь выпустил бутылку из руки. От такой заботы Дугласу захотелось рассмеяться. Он был толстым, чёрным и давно перешагнул шестой десяток. Даже если бы он сбежал с лекарством, мог ли он надеяться пройти больше пары кварталов, не будучи узнанным или, ещё более вероятно, схваченным без каких-либо церемоний?
Он выходил из аптеки с сиропом от кашля в руках, когда внутрь зашли трое белых среднего возраста. Он отступил в сторону, дабы они могли пройти через узкий дверной проём. Однако вместо того, чтобы пройти дальше, парень, что шёл впереди, остановился, качнулся на каблуках и уставился на него со смесью презрения и оскорбительности.
— Ну, ты глянь, Джим. Ты глянь, Билл, — протяжно проговорил он. — Чойта это тута у нас за расфуфыренный ниггер?
Дуглас напрягся.
— Прошу вашего прощения, джентльмены… — голосом, холоднее, чем погода на улице, произнёс он.
— Слышь, Джош, — воскликнул то ли Джим, то ли Билл. — Говорит, ну, чисто, как белый. Видать, у него внутре и сидит белый, тот, которого он слопал на завтрак. — Все трое сочли эту подколку крайне забавной.
— Прошу вашего прощения, джентльмены… — повторил Дуглас, удерживая внутри закипающую ярость. Он шагнул вперёд. Чаще всего, его крупных габаритов оказывалось достаточно, чтобы выходить из конфликтов, вроде этого.
Сегодня не сработало. Вместо того, чтобы дать ему дорогу, тот, что стоял впереди, Джош, умышленно перегородил ему путь.
— Нет, не простим, Самбо, — сказал он и обернулся через плечо. — Так, ведь, парни?
— Нет — сказал то ли Джим, то ли Билл, а второй добавил. — К дьяволу, нет.
Джош ткнул пальцем в лицо Дугласу.
— А знаешь, почему мы тебя не простим, бой? Мы тебя не простим, потому что это ты во всём виноватый.
— Я не понимаю, о чём вы говорите, — произнёс Дуглас, уже не только разозлённый, но и встревоженный. Подобные вещи не происходили с ним в Рочестере уже много лет. Он знал, в какую уродливую форму всё может обернуться, и знал, насколько быстро.
— Не знаю, в чём, по-вашему, я виноват, — осторожно проговорил он, — но совершенно точно знаю, что ни разу в жизни с вами не встречался. — И если Бог даст, никогда не увижусь вновь.
— Не ты, вы — ниггеры, — сказал Джош. — Кабы не вы, ниггеры, у нас всё ещё была б одна страна. Мы б не дрались в двух войнах с этими драными повстанцами, и они б не разбили нас дважды.
— Ага, — сказал то ли Джим, то ли Билл.
— Точно, — согласился то ли Билл, то ли Джим.
Они не были пьяны. Дугласу от этого стало чуть спокойнее. Вероятность того, что они втопчут его в доски пола, становилась чуть ниже.
— Чернокожие не просили, чтобы их привозили к этим берегам, — сказал он. — И приехали они не по своей воле. Сложность не в том, что мы находимся здесь, а в том, как нас использовали. Я сам ношу на спине следы кнута надсмотрщика.
— О, как мудрёно заворачивает, — произнёс один из мужчин позади Джоша.
— Видать, за это его надсмотрщик и отхлестал, — ответил Джош, что было пугающе точной догадкой. Он не напал, не сжал кулак, но и дорогу Дугласу не уступил. — Вы, вонючки, все до одного должны вернуться в Африку. Тогда мы наведём тут порядок.
— Нет. — Дуглас дал гневу проявиться. — К добру ли, к худу ли, но я тоже американец, как и каждый из вас. Это моя страна, равно как и ваша.
— Врёшь! — выкрикнул Джош. Его дружки вторили ему. Вот теперь он сжал ладонь в кулак. Если бы бутылёк, что Дуглас держал в руке, имел стенки потолще, он смог бы добавить веса своему удару. Но он боялся, что, скорее всего, бутылка разобьётся и порежет ладонь и пальцы. Вместо этого он изготовился метнуть бутылёк в лицо Джошу.
Позади него раздался короткий звонкий щелчок. Прозвучал он негромко, но затребовал незамедлительного, всецелого и уважительного внимания со стороны Дугласа и троих белых, с которыми тот поссорился. Дуглас очень медленно повернул голову и посмотрел через плечо. Аптекарь держал в руке револьвер, курок взведён и уже готов опуститься.