Зорге его, словно бы, не услышал.
— Мне интересно, каким будет лицо социализма в Конфедеративных Штатах, когда, как доказывает диалектика, придёт время ему там появиться.
Линкольн замер посередине лестницы вниз.
— Чёрным, — предсказал он. — Среди всего пролетариата, наиболее угнетаемым и ценимым лишь за свой труд является негритянское население КША.
— Интересное замечание, — сказал Зорге. — Сейчас там лишь люмпен-пролетариат, не имеющий интеллигенции, через которую он мог бы выплеснуть свою ярость. Однако, по прошествии времени, это также может измениться. — Он, похоже, внезапно заметил, что стоит на трибуне один. Столь же внезапно он осознал, насколько же замерз. — Брр! Идём же отсюда.
Линкольн и Зорге, окружённые сторонниками, пробивали себе дорогу через парк Вашингтона. Кэбы ожидали их, чтобы вернуть обратно в Чикаго. В один запрыгнул Зорге. Он помахал Линкольну.
— Сегодня город, завтра весь мир, — весело крикнул он, затем назвал кучеру адрес. Кэб прогрохотал прочь.
Линкольн залез в другой кэб, склонив голову перед низким дверным проёмом.
— Куда? — спросил его кучер. Он назвал адрес сына. Кучер ничего не ответил, только щёлкнул поводьями и поехал.
Фридрих Зорге проживал в тесной, загромождённой грязной квартире в Саут-Сайде. Линкольн навещал его там. Он Линкольна в ответ не навещал; Роберт чётко дал понять, что хоть отцу в его роскошном доме и рады, отцовским политическим сторонникам — нет. Линкольн вздохнул. Придётся ему, и довольно скоро, искать свой собственный угол. Мысль о вожде социалистов, руководящем из особняка, показалась ему слишком абсурдной, чтобы о ней даже заикаться.
Кэб медленно двигался среди чикагской суеты. Чем дальше он заезжал в город, тем более закопчённым становился снег на земле. Линкольн выглянул через немытое окно на суету и грязь.
— Завтра мир, — тихо проговорил он. — Завтра — мир.
Джеб Стюарт обозревал окружавшую его великолепную местность с чувством, более близким к отчаянию, нежели восхищению. Горы Сьерра-Мадре — продолжение Скалистых гор южнее границы США, были крутыми и коварными, полными бесконечных троп, недостаточно широких, чтобы два человека могли ехать в ряд, зачастую едва достаточными, чтобы мог проехать один человек верхом на верблюде, полные бесконечных долин, где бесконечное количество индейцев могло стать лагерем, ускользнув от его подчинённых. А перевозить орудия было ещё тяжелее, чем перевозить людей.
Полковник Кэлхун Рагглс ехал всего в паре человек впереди Стюарта.
— Жаль, Верблюжьему не удалось догнать чёртовых апачей, — сказал Стюарт. Едва эти слова слетели с его уст, он тут же пожалел о них; он знал, что Рагглс сделал всё, что мог, чтобы догнать краснокожих воинов.
Командир Пятого кавалерийского полка Конфедерации обернулся через плечо.
— Сэр, пред Богом клянусь, я думал, что мы догоним так же, как гончие догоняют енота. Они обдурили меня и моих бойцов, и я не стыжусь в этом признаться. Любой мужик, который способен обдурить моих бойцов, проходит у меня, как настоящий мужик.
— Они годами обдуривали янки, — произнёс Стюарт, изо всех сил стараясь воодушевить Рагглса, после того, как ткнул его лицом в грязь. — Они и нам помогали дурить янки, не забывайте. Может, решили, что сейчас наша очередь.
Полковник Рагглс покачал головой.
— Это не так, по крайней мере, не совсем так. Когда они сожгли Кананеа, они прекрасно понимали, что мы им этого не спустим, поэтому и ускакали в горы. — Он крутил головой туда-сюда, но явно не для того, чтобы наслаждаться пейзажем. — И теперь мы должны их выкурить из норы. Ррр. — Звук, что он издал, был очень невеселым.
За спиной Стюарта заговорил майор Горацио Селлерс:
— Во всём этом деле есть одна светлая сторона.
— Какая? Больше месяца плутать по горам и видеть апачей лишь тогда, когда они устраивают засады на наших разведчиков? — воскликнул Стюарт. Кэлхун Рагглс также недоверчиво покачал головой.
Однако Селлерс, разумеется, нашёл, что ответить, сказав:
— Если мы сможем выкурить апачей из их укрытий здесь, маловероятно, что они найдут новые, потому что во всём мире лучших мест не найти.
— Боже, майор, вы правы, — сказал Рагглс. Стюарт неожиданно для себя тоже кивнул. Слова Селлерса, каким-то странным образом, стали утешением. Адъютант был прав — худших мест, чем тут, просто не существовало.
Бойцы медленно, по-черепашьи, спустились в долину, где встали лагерем на ночь. Стюарт даже близко не имел таких же крупных сил, с какими вышел из Кананеа, преследуя апачей. Во-первых, снабжение крупных войск на этой изолированной территории невозможно. Во-вторых, охрана этого снабжения требовала немалого количества солдат. Часть припасов, чья охрана оказалась недостаточной, ныне находилась в руках апачей.