И Роузкранс прав. Армия, вдвое превосходящая своего противника в людях и вооружениях, вступала в войну с гигантским преимуществом. Как сказал Вольтер: Господь всегда на стороне больших батальонов. Даже Фридрих Великий, столкнувшись с подобными трудностями, в Семилетней войне оказался в отчаянном положении, и лишь весьма своевременная смерть царицы Елизаветы, и её внезапная замена преемником, восхищавшимся прусским королем, заставила Россию выйти из войны.
— Я повторю заданный ранее вопрос, — произнёс Шлиффен. — Что вы будете делать, если Англия или Франция, или они вместе вступят в войну на стороне Конфедеративных Штатов?
— Всё, что сможем, — ответил Роузкранс. Храбро, подумал Шлиффен, но бесполезно. Однако затем командующий американской армией хитро взглянул на него. — Говоря между нами и этими стенами, полковник, не думаю, что это произойдёт. В докладах, что мы получаем из Лондона и Парижа, сообщается, что оба правительства до смерти устали от того, что Конфедерация держит ниггеров в рабстве, и они и пальцем не пошевелят, пока повстанчики их не освободят. Теперь я вас спрошу, сэр, насколько подобное вероятно? Главнейшей причиной того, что повстанчики начали воевать, стал страх того, что правительство Соединённых Штатов сделает нечто подобное. Если они не сделали этого ради своих родных и близких, с чего, по-вашему, эти упрямые сволочи будут так поступать ради кучки иностранцев?
— Это может быть важным пунктом, — сказал Шлиффен. В любом случае, мысль достаточно интересная, чтобы изложить её послу фон Шлёцеру, по возвращении в груду кирпичей на Массачусетс-авеню. Он как можно меньше интересовался политикой. Разумеется, политические соображения могут влиять на военные, но в его компетенции находилось только последнее. Политику устанавливают гражданские. Он позаботился о том, чтобы вооружённые силы делали всё, что от них требовали командиры.
— Прошу меня простить, полковник, — произнёс Роузкранс. — У меня есть кое-какие дела, как раз на случай, если конфедераты, всё же, решат порезвиться.
— Я понимаю. — Шлиффен встал. Поднялся и Роузкранс, он обошёл стол, чтобы вновь пожать ему руку. — Ещё вопрос, генерал? — попросил атташе. — В случае войны, находясь здесь, вы будете уязвимы для противника. Что станет сигналом для переноса вашей штаб-квартиры в Филадельфию, которая с меньшей вероятностью подвергнется нападению?
— Лучше бы обойтись без этого, — воскликнул Роузкранс. — Едва упадут первые снаряды, мы соберём вещички и отправимся на север. Всё пройдёт чётко, как часы, заверяю вас. Мы не дураки, полковник. Мы знаем, что повстанчики будут бомбить это место.
— Очень хорошо, — произнёс Шлиффен. Покидая военное министерство, он гадал, сколько в сказанных Роузкранцем двух последних предложениях было правды.
Пуская облака чёрного дыма и россыпи искр, Колокол свободы пыхтел по Миссисипи в направлении на Сент-Луис. Садясь на заднеколёсный пароход в Клинтоне, штат Иллинойс, Фредерик Дуглас счёл это название добрым знаком. Впрочем, с каждой милей приближения к Конфедерации, его сомнения росли.
Он стоял на верхней палубе и рассматривал проплывающие мимо фермы и небольшие городки. Он оказался единственным негром на верхней палубе, где располагались каюты пассажиров. Это его не удивило. Но если не учитывать одного из парней, что скармливали дрова в топку котла Колокола свободы, он был вообще единственным негром на борту парохода. Он и к этому привык. За годы, прошедшие после Войны за Сецессию, он привык к одиночеству.
— Глянь, — произнёс кто-то неподалёку. — Погляди на этого ниггера в причудливом костюме.
Дуглас обернулся. Он знал, что представлял собой впечатляющего мужчину с красивыми чертами лица, чей львиный вид подчёркивался серебристой бородой и копной волос. Это серебро и медленные обдуманные движения выдавали его возраст. Он считал, что ему шестьдесят четыре, но ему могло быть и шестьдесят три и шестьдесят пять. Рождённого в рабстве на восточном побережье Мэриленда, его, мягко говоря, не тянуло выяснять подробности своего появления на свет.
Пара молодых мужчин, одетых, как коммивояжёры или дешёвые кидалы (порой, разница между этими двумя типами людей была ничтожна) уставилась на него, вытаращив бледные глаза.
— Чем могу помочь, джентльмены? — поинтересовался он, позволяя капельке иронии просочиться в свой глубокий низкий голос. Несмотря на его грозный внешний вид, несмотря на раскаты грома в поставленном голосе, слышимые даже в кратких, самых банальных фразах, белые не смутились.
— Всё в порядке, всё в порядке, — произнёс один так, словно успокаивал непослушного ребёнка, или непослушную лошадь. — Мы с Диком из Сент-Пола, и ни один из нас прежде не видал ниггера вблизи.