Рузвельт прошёл в дом, чтобы закончить сведение бухгалтерии. Едва он принялся за работу, солнце скрылось за тёмными тучами. Он зажёг в кабинете лампу. Несколько минут спустя, та иссякла, наполнив помещение керосиновой вонью. Когда он вышел, чтобы наполнить её, то заметил, что хозяйский дом ранчо практически опустел.
Он прошёл к выходу и кликнул Филандера Сноу. Вскоре Сноу высунул голову из хлева. Когда Рузвельт спросил его, остался ли керосин, помощник ответил:
— Ни черта нету. Мы должны были купить немного в последний раз, когда Корзинка каталась в Хелену, да забыли.
— Твою мать, — пробормотал Рузвельт. — И у работников по их клетушкам нету?
— Ни черта нету, — повторил Сноу. — Ну, может хватит на пару дней, если растянуть между ними, сараем и хозяйским домом. А может, этого и на столько не хватит.
— Твою мать, — снова произнёс Рузвельт. Затем его осенило. — Тогда запрягай лошадей в Корзинку. Нам просто надо ещё разок сгонять в Хелену и добыть немножко. — Любое оправдание отправиться в город, пусть даже собственная рассеянность, было, по его убеждению, благом. Здесь, на ранчо, он вновь чувствовал себя в одиночестве. В прошлом году он участвовал в великих событиях. Сейчас же, если он не отправится в Хелену, то даже и не узнает о них, пока не пройдёт много времени с момента происшествия — ну, или кто-нибудь принесёт весточку на ранчо.
Размышляя в том же ключе, Сноу произнёс:
— Сможем узнать, что ещё пошло не так за последние пару дней. Иисусом клянусь, я порой от смеха готов лопнуть, слушая, как вы костерите старину Блейна, социалистов, и всех прочих, кто вызвал ваше недовольство этим утром.
— Рад, что тебя это веселит, — сказал Рузвельт. — Жаль, что мне от этого не весело. Ты в курсе, что смеешься над унижением Соединённых Штатов?
— О, нет, полковник, я смеюсь над тем, как вы костерите унижение Соединённых Штатов, — сказал Сноу — тонкий нюанс, который сделал бы честь даже иезуиту. Не успел Рузвельт это отметить, как работник вернулся в хлев, вероятно, чтобы запрячь лошадей в бричку. Когда он вывел бричку, то бросил на Рузвельта жаждущий взгляд. — Как считаете, вам не понадобится компания на дорогу в Хелену?
— Лишь я один виновен в грехе оплошности, — ответил Рузвельт. — В одиночестве же я искуплю свою вину. — Филандер Сноу тяжко вздохнул. Он со всем старанием попытался избавиться от пары часов работы, попытался изо всех сил и не преуспел, чем напоминал родную страну. Потерпев неудачу, он вернулся к бесконечной работе по уборке груд, накопившихся за время существования фермы.
Рузвельт грохотал по дороге в одиночестве. Сзади брички не менее сильно грохотали пятигалонные молочные бидоны, которые он приспособил для перевозки горючего для ламп. На них крупными буквами было намалёвано керосин, для уверенности, что туда по ошибке не зальют молоко.
Покрытая снегом земля была всё ещё твёрдой. Очень скоро снег растает, и всё вокруг превратится в грязь. Добраться до Хелены через непролазные лужи заняло бы целый день, а не пару часов в одну сторону.
По дороге навстречу Рузвельту поднимался всадник. Проезжая мимо, этот парень снял шляпу, взмахнул ею и произнёс:
— Доброго вам дня, полковник.
— И тебе, Магнуссен, — ответил Рузвельт. — Хорошо выглядишь. Как твоя нога? Припоминаю, твой капитан говорил, что ты сражался отважно.
— О, благодарю, полковник. — Бывший боец Самовольного полка покраснел, словно девчонка. — Нога в порядке. Как вы помните всех своих людей, кого ранили в ногу, а кого в руку и всё такое?
— Как? Просто помню. — Рузвельт не видел ничего необычного в том, чтобы держать в голове множество деталей. — Не сложнее, чем запомнить таблицу умножения, даже проще, поскольку у людей есть лица и голоса, а у чисел нет.
Магнуссен рассмеялся.
— Вам, может, и проще, полковник, а таким, как я — нет. — Он снова приподнял шляпу и поскакал дальше.
— Человек может достичь чего угодно, если поставит себе конкретную цель, — сказал ему вслед Рузвельт. Магнуссен ничем не подал виду, что услышал, хотя находился в пределах слышимости. Рузвельт пожал плечами. Слишком многие не нагружают свою голову какими-либо целями, достойными усилий. Именно поэтому, по его мнению, они не добиваются успеха. Он гневно фыркнул, припомнив абсурдные социалистические идеи Авраама Линкольна.
Когда он добрался до Хелены, ему потребовалось время, чтобы добраться до хозяйственного магазина. В столице территории было полным-полно людей, служивших в Самовольном полку. Если бы Рузвельт согласился выпить с каждым, кто готов был ему налить, то позабыл бы собственное имя, не говоря о всяких мелочах, вроде места жительства и за какими покупками он приехал в город.