— И что будет, если президент Блейн не даст ответа, не скажет ни нет, ни да?
— Сей колодец он осушил до дна — это будет расценено, как отказ от выполнения ультиматума, — ответил Джексон. — Если нам не станет известно, что он принял наши требования, в пределах сорока восьми часов, теперь уже минус, — он бросил взгляд на часы, — две минуты, война начнётся вновь, и как она закончится, ведает лишь Бог.
— Генерал, это крайне грубый и неразумный способ заставить нас выполнить вашу волю, — сказал Джон Хей.
— Да, так оно и есть, не правда ли? — спокойно ответил Джексон. Более он ничего не сказал, не оставив послу США в Конфедеративных Штатах ничего, за что он смог бы зацепиться и начать протестовать.
Впервые подал голос Джуда Ф. Бенджамин:
— Джентльмены, хотел бы предположить что, ввиду существующих обстоятельств, вам следовало бы передать этот ультиматум президенту Блейну в кратчайшие возможные сроки, дабы предоставить ему максимально возможное время на принятие решения.
Генерал Роузкранс пробормотал под нос:
— У Блейна было несколько месяцев, чтобы решить. Что, чёрт подери, изменят ещё два дня?
Джексон и Бенджамин было начали говорить одновременно. Посол Конфедерации в США поймал взгляд Джексона. Глаза Бенджамина, тёмные, но никак не бездонные, блестели. Джексон склонил голову, позволяя своему более умному напарнику сказать всё, что он задумал. Улыбнувшись одной из своих убийственно-вежливых улыбок представителям США, Бенджамин отметил:
— Джентльмены, как мне кажется, это Сэмюэл Джонсон сказал: Когда человеку становится известно, что следующей ночью он будет повешен, это взбадривает его разум совершенно замечательным образом.
Приписывается известному британскому памфлетисту и критику политики Карла II, Сэмюэлу Джонсону (1649–1703).
Хей поморщился. Роузкранс вновь забормотал, на этот раз, нечто неразборчивое. Собравшись с духом, Хей произнёс:
— Надеюсь, вы позволите нам завершить встречу, дабы мы могли телеграфировать ваши требования.
Теперь Джуда Бенджамин кивнул Джексону.
— Я не только дозволяю, — ответил генерал-аншеф Конфедерации. — Я этого требую.
Комментарии Роузкранса себе под нос показались Джексону желчными, хоть он и не смог их расслышать как следует. Со вздохом, Хэй спросил:
— Можем ли мы получить рукописную копию ультиматума, дабы убедиться, что он передан президенту Блейну в точности?
Джексон покачал головой.
— Нет, поскольку таковой у меня нет. Впрочем, условия просты: либо ваше правительство уступит в течение сорока восьми часов минус… теперь тринадцать минут, либо мы возобновим войну.
— Войну I'outrance, (фр. до победного конца) — добавил Бенджамин. Роузкранс, который, очевидно, не знал французского, уставился на него. Хей, который, очевидно, знал, тоже уставился на него, но с другим выражением, ближе к отчаянию. Представители США поднялись, пожали руки противникам из Конфедерации, затем удалились.
— С сего момента, сэр, полагаю, эти переговоры остаются исключительно в ваших руках, — сказал Джексон Бенджамину. — Вскоре я отправлюсь на север, к Потомаку, принимать командование операциями против Соединённых Штатов в том регионе.
— По моему мнению, генерал, вам нет нужды слишком спешить, — ответил посол Конфедерации в США.
— Не рискну поставить на то, что вы ошибаетесь, — сказал Джексон.
— Как пожелаете. — Бенджамин почти всегда выглядел весёлым. В данный момент, он выглядел более весёлым, чем обычно. — Впрочем, начнётся война или нет, президент действительно заклепал орудия сенатора Хэмптона, выведя их из строя, согласны?
— Вам известно о сенаторе Хэмптоне? — выпалил Джексон, а затем ощутил себя невообразимым дурнем: всё, что происходило в Конфедеративных Штатах без того, чтобы об этом прознал Джуда Ф. Бенджамин, не стоило никакого внимания.
Бенджамин расхохотался так, что его объёмный живот затрясся.
— О, да, генерал, мне известно о сенаторе Хэмптоне. Очень многим людям известно о сенаторе Хэмптоне. То, что вы не знали о нём до вчерашней ночи, высоко говорит о вашей преданности службе.
Этот еврей — настоящий государственный муж, подумал Джексон; ещё никогда его не называли слепцом настолько вежливо. Он задумчиво поинтересовался:
— Мог ли он разжечь революцию с моей помощью?
— С вашей помощью, генерал, возможно всё, что угодно, — ответил Джуда Бенджамин. — Без неё, он обречён на провал. — Бенджамин замялся, затем продолжил: — Если бы президент Лонгстрит счёл, что ваша помощь является вероятной, уважаемый сенатор от Южной Каролины оказался бы прискорбно не способен посетить вас вчера.