— Держись, народ! — крикнул стюард. — Будем швартоваться, и швартовка будет жёсткой. Как причалим, все выгружаемся, через нос. Джентльмены, пожалуйста, помогайте дамам. — Казалось, он говорил о танцевальных па, а не о жизни и смерти.
Королева Огайо с силой врезалась в землю, наверняка, разорвав днище, хотя сейчас это было и неважно. Дуглас вцепился в перила. От удара он выпустил хватку. Он больно упал на руку. С трудом поднявшись на ноги, он подошёл к перилам. Палубу от грязного берега реки отделяло расстояние в десять футов.
— Разрешите вам помочь, мэм? — обратился он к ближайшей к нему женщине — старой деве, которая обругала его за то, что посмел предположить, что у конфедератов вдоль Огайо могут оказаться ещё пушки, помимо этой батареи.
Она перелезла через перила, довольно проворно, несмотря на длинную юбку и множество нижних юбок, и спрыгнула сама, даже не удосужившись сказать ему нет. Женщина твёрдых убеждений, подумал он. Другие оказались не столь привередливы, позволяя ему брать их бледные ладони в свои чёрные, и позволяя ему хватать своими чёрными руками их бледные запястья, чтобы помочь оказаться в безопасности. Некоторые его даже благодарили.
Спустя какое-то время, белый мужчина рядом с ним произнёс:
— Что ж, Самбо, полагаю, теперь и нам пора сойти на берег. — Дуглас не считал, что этот парень имел намерение его оскорбить; он с той же вероятностью, точно так же назвал бы выходца с Изумрудного острова (прозвище Ирландии) Миком, а еврея Ави — то было своего рода классификацией, а не оскорблением.
В чём бы там ни было дело, он прав. Несмотря на все попытки победить пожар, он распространялся всё дальше. В ушах Дугласа звенел трескучий рёв; сквозь одежду он чувствовал на коже жар. На тыльную сторону его ладони попал раскалённый уголёк. Дуглас охнул и стряхнул его.
Он огляделся, чтобы убедиться, что на колёсном пароходе не осталось женщин. Он никого не увидел. Когда он обернулся, то увидел, что мужчина, который назвал его Самбо, уже перелез через перила. Остальные мужчины проталкивались вперёд, делая то же самое. Дуглас решил, что теперь может с честью сойти. Он перелез через перила, встал на самом краю носа и прыгнул.
Он тяжело приземлился в грязь, упал на одно колено и столкнулся с человеком, который покинул Королеву Огайо мгновением ранее.
— Прошу вашего прощения, сэр, — сказал он, подбирая шляпу.
— Ничего страшного, — ответил мужчина. — Будь прокляты эти чёртовы повстанцы! — Словно в подтверждение его слов, мимо пролетело очередное ядро.
Позади приземлился мужчина, толкнул Дугласа и наступил ему на пятки. Извиниться он не потрудился.
— Наверное, нам следует убраться отсюда, чтобы тем, кто спасается с парохода, было легче спуститься, — сказал Дуглас.
Никто не стал с ним спорить, что явилось для него приятным сюрпризом. Слегка прихрамывая, он отошёл от колёсного парохода. Он не оглядывался. Всё, что у него осталось — это одежда, что была на нём, грязная и изодранная. У него ничего не было, когда он бежал от хозяина, да и потом у нигде ничего не было. Сейчас он жил в комфорте, и всего одна телеграмма отделяла его от возможности использовать свои ресурсы.
— Видать, повстанчики решили, что это судно — военный транспорт, — сказал кто-то неподалеку. В этих словах имелось здравое зерно — и США и КША перевозили своих солдат на пароходах.
— А может, они лишь гнусная толпа вонючих ублюдков, — злобно произнёс кто-то другой. Для Дугласа в этих словах также был смысл, много смысла; он всегда был готов поверить в самые жуткие истории о Конфедеративных Штатах.
— Что бы там ни было, Огайо теперь будет перекрыта так плотно, как опий затыкает задницу[40], — сказал первый.
Прозвучало грубо, но было, без каких бы то ни было сомнений, правдой — если одна сторона начнёт палить по пароходам, вторая последует её примеру.
Ещё одна мысль была истинной безо всяческих сомнений — он очень и очень сильно опоздает в Цинциннати.
Корзинка грохотала в сторону Хелены.
— Давай, пошевеливайся! — кричал Теодор Рузвельт лошадям. Те обиженно фыркали, когда он дергал поводьями и хлестал кнутом по их спинам. Мало того, что он заставлял их скакать быстрее, чем они обычно скакали в город, так они ещё и тянули довольно тяжёлый груз.
Сидевший в задней части повозки Исав Хант произнёс:
— Тише, босс, тише. Полегче. Мы и так доберемся быстро. — Остальные пятеро фермерских рабочих, рассевшихся вокруг него, шумно согласились. Лишь Филандер Сноу решил остаться на ранчо, он на войне уже бывал. Остальные работники, вроде Ханта, вроде самого Рузвельта, все были ещё слишком молоды.
40
Лауданум (спиртовая настойка опия) долго считался одним из наиболее надежных средств от диареи. И головной боли. И зубной боли. И кашля. И бессонницы. В общем, закинулся — и на некоторое время нет никаких проблем. Ну, кроме наркотической зависимости.